Со змеем на плече

Кьял некоторое время молчал, но потом, вздохнув, всё же начал рассказывать:

— Дело это старое. Ещё с тех времён, когда появилась Белая Рать. Известно, что она защищала ирийский народ, а мы служили нарви. Шла долгая война. Нельзя сказать, что кровавая, но мира на этих землях не было. Лишь два века назад народы всё же сумели договориться и поддерживать мир. Но ни мы не можем войти на земли соседей, не белораты к нам. Только на нейтральной территории пещер, согласно закону Старейшин, никто не смеет поднять руки ни на белората, ни на шакара, ни на чужеземца.

— Ага, только вот неприятность — сталагнатовые духи, — заметила я, рассматривая гранатово-алые ягоды на деревьях.

Ягоды. На хвойных деревьях. Однако, чего только не бывает!

— Духи не любят шумные компании, — хмыкнул Кьял, легко подбив носком сапога лежавший на дороге камешек. — Если б они могли быстро передвигаться, то ещё б куда не шло. А так, благодаря своему неподвижному образу жизни, они не могут ни напасть, ни защититься.

— Кстати, а что вы с белоратами не поделили? — поинтересовалась я.

— Бурштын, — чуть улыбнулся Кьял, — других тут сокровищ и нет. Точнее, кое-что имеется, но оно не имеет такой важности, как он. — Кузнец неожиданно остановился, а потом подошёл к дереву и сорвал горсть ягод. — На вкус кисловаты, но, во всяком случае, страдать от голода не будем.

Поняв, что это намек подкрепиться, я решила не спорить. Конечно, с одной стороны нельзя тянуть в рот незнакомую еду, а с другой… С другой в мире Коловрата я уже перепробовала достаточно продуктов, и всё равно жива, здорова и благополучна.

Во рту разлился необычный вкус: будто смешали мёд с лимоном. Интересный мог бы получиться сок из этих ягод, жаль у нас такие не растут.

— А чем же для вас так ценен бурштын? — спросила я, понимая, что у каждого народа к нему своё особое отношение.

Кьял покосился на меня и чуть улыбнулся:

— Это камень-созидатель, у нас все города из него построены раньше были. Сейчас-то не так много осталось, шакарам приходиться работать с другими материалами. Однако нас не покидает надежду, что когда-нибудь мы сумеем возродить прежнюю славу.

Что ж, стремления похвальные. Правда, пока что я не совсем представляю. Да, кстати! Йалка говорила, что бурштын не может ничего создать, он может только поддерживать. Так же, как и алатар нейтрализовывать. Хм, что-то тут нечисто. Про алатар он даже не заикнулся. Хотя, может быть, у них попросту не додумались использовать камень с такой целью?

— Кьял, ты говорил, что белораты не могут ступить на земли кузнецов, — глубоко задумавшись, я даже не заметил, как отбросил в сторону тактичность. Однако никаких возражений не последовало.

— Так, — кивнул он. — А кузнецы — на белоратские.

— Но Йалка. — Я внимательно посмотрела на Кьяла. — Как она…

Сформировать вопрос до конца у меня не получилось, потому что, наконец, дошло, что кузнец не уточнил, что именно является преградой для проникновения на соседские территории: установленный порядок или есть магические препятствия? Но кузнец явно этого не заметил.

— Белоратские женщины красивы, — философски изрек он и улыбнулся. — Она полукровка. Уже не первый раз приходит в Шакараат. Вот тебе и весь секрет. Хоть нас и нельзя назвать образцами любви к ближним своим, полукровок в наших краях не так уж и мало. Проблема в том, что родители такого ребёнка должны либо оба уйти, либо жить каждый на своей родине.

— Мда уж, — вздохнула я, — печальная история. А что, известно кто настоящие родители Йалки?

— Что это ты так ей заинтересовалась? — прошипел на ухо вновь умостившийся на мне шаркань.

— А ну-ка тихо!

— К сожаленью, нет, — покачал головой Кьял, — нашёл Алуш в горах. Кто ей мать, кто отец — загадка. Да только, если б была она чистокровной белораткой, шакарские земли её бы не пустили.

— Да? — я задумалась. — А как же чужеземцы? Ваши дхайя?

— Да они не наши, — усмехнулся Кьял, — но, видишь ли, Вика, чужестранцы к нам захаживают редко. А если даже человек имеет хоть каплю белоратской крови в своих венах — сюда он не войдёт. Исключение — когда белоратская кровь разбавлена шакарской. Тогда никаких вопросов и не возникнет.

Что ж, это вариант, к тому же теперь складывались в картину некоторые кусочки мозаики. Что уже было лучше. Вдруг я заметила, что круглая бляшка на ленте кузнеца переливается мягким жёлто-медовым светом.

— Кьял, что это за свет?

— Где? — не сразу понял он, но, проследив за направлением моего взгляда, чуть улыбнулся. — Это знак, что мы близко к Шакараату, скоро будем на месте. Хотя, — он быстро указал рукой в даль, — если всмотришься, сможешь увидеть его.

В первые секунды кроме залитого красно-золотыми лучами горизонта я ничего не могла разобрать, однако стоило немного привыкнуть, как стало ясно, что видны очертания города. Что-то настолько непонятное необычное и необъяснимое, что я плюнула на все приличия и приняла облик Шестопалой. Здесь зрение у меня куда лучше. И…