Соб@чий глюк [litres]

– Не очень хочу представлять, как ты кого-то дрючишь. Но ты понял, что получилось?

– Что?

– А то, что перед тем, как это случилось, ты в Интернете висел! – воскликнул я.

– Я музыку слушал, – чуть перепуганно сказал Сергей Иванович.

– Музыку, но через Интернет. И потом, о чем все песни? Все о том же! Что голые попки смотреть – что песни слушать! Один хрен! – высказал я вполне очевидную мысль.

– Точно, а что же нам делать? Когда вирус разыгрывается, то сладу с ним нет, – с грустью сказал Кум. – Я думаю, что эта девчонка тоже была членовек, хоть и баба. И ей невтерпеж стало, тоже вирус разыгрался. И, кстати, у нее тоже телефон с наушниками был! Вот какие дела получаются, – совсем расстроенно сказал Кум.

– Сергей Иванович, а что ты так расстраиваешься? Молоденькую девчонку трахнул, так бы хрен она на тебя посмотрела, а вирус вас соединил, – попытался я приободрить Кума.

– Это еще вопрос, посмотрела бы она или нет! – воспалился Кум. – Я в отличной форме и у меня «гелик». Но дело в том, что уж чересчур этот вирус сильный, он точно человека превращает в членовека. Не нравится мне это!

– Нравится, не нравится – спи, моя красавица! – отозвался я совсем неопределенно.

– Это точно, – так же неопределенно согласился Кум. – А на тебя вирус действует? Ты же всю эту вирусную кашу заварил. Ты членовек или нет?

– Если совсем честно, то я не знаю. Я всегда был сексуально активный, особого усиления не чувствую. Может, поскольку я работаю с Интернетом, то у меня на него иммунитет? А может, я еще не попадал в такую ситуацию. Думаю, время покажет. И потом я сейчас на жене сосредоточен, думаю, как не злиться на нее, как жить дальше, – сказал я, представляя Светкин голый образ.

– Я тебе насчет твоей жены скажу так: мы тебя проверяли по полной программе, тебя и все твое окружение, потому что не было ясно, какая твоя роль во всей этой истории с вирусом. Так вот, жена твоя – хорошая баба. Она на стороне никогда не трахалась, а Игоряша этот – это чтобы тебя проучить, привлечь внимание.

– Кум, это же дурь!

– А что ей терять?

Мы подъехали к офису. Кум стал парковать машину.

– Не дергайся, – сказал я, доставая пятьсот долларов из кармана пиджака, – вот, держи! Спасибо, что подвез.

Кум взял деньги и незло сказал:

– Ну и скользкий же ты гад. Дай Бог здоровья тому человеку, который глаз тебе подбил.

Я чуть наклонился к Куму и хрипло прошептал:

– Кум, это был не человек!

– А кто?

– Водяной!

– Тьфу ты, придурок! – отмахнулся Кум.

Я поднялся на свой этаж, где мне предстояло встретиться с секретаршей Ларой, которая была трансвеститом. Что я должен сказать и сделать? Какие варианты?

Первый: сделать вид, что ничего не произошло, но полностью исключить неформальное общение.

Второе: сказать ей-ему, что я думаю обо всем, что нельзя так злоупотреблять доверием наивных мужчин, и как я ей-ему могу верить, если оно меня так обмануло. В конце концов, когда идешь на половую близость, то имеешь право знать, с кем ты идешь на это. Потому что психологическая травма может оказаться абсолютно окончательной.

Я вошел в секретарский предбанник. Лара сидела за своим компьютером. Услышав мои шаги, она повернулась всем телом в мою сторону, а потом встала навстречу.

– Здравствуйте, Артем Георгиевич! – радостно сказала она.

Я всеми глазами впился в ее лицо, ища признаки мужского пола. Крупные черты лица, голос, может, низковат, но так ни в жизнь не догадаешься. У меня чуть отлегло от сердца, мысль о том, что узнать в Ларе мужчину практически невозможно, меня утешала: мол, такое может случиться с каждым неразборчивым мужчиной. И тут же проскочила мысль: с этим собачьим вирусом вот им будет раздолье!

Вместо приветствия я сурово сказал:

– Игоряшу ко мне! Срочно!

– Что-то случилось? – растерянно спросила Лара.

– Да, но сейчас об этом говорить не будем, – строго сказал я, предотвращая дальнейшие расспросы.

Я прошел в кабинет и закрыл за собой дверь. Игоряша появился довольно быстро. Он вошел в дверь боком и остановился перед моим столом в нерешительности. Он не знал, что ему делать дальше: то ли садиться, не дожидаясь приглашения, то ли что-то говорить, то ли стоять и молчать.

Я выдерживал паузу и молча смотрел на Игоряшу. Игоряша, в принципе, был симпатичный мужик: худой, высокий, узкое лицо. Все в нем было как бы вытянутым, растянутым до предела. Волосы длинные, прикрывают оттопыренные уши – это я знал еще с детства, длинный нос, длинный подбородок, чуть раскосые глаза. «Если из него сделать бабу, то получилась бы вполне симпатичная баба», – подумал я про себя, а вслух сказал:

– Садись!

Игоряша сел за стол для посетителей. Видя мое спокойствие, он осмелел.

– Артем, я виноват перед тобой. У меня не было духу поговорить с тобой. Но я себя чувствую…

– Мне насрать, как ты себя чувствуешь, – грубо прервал я его, – я позвал тебя сюда не говорить о твоих чувствах. У тебя, как у честного человека, два выхода. Хотя ты человек не честный, ты членовек. А это подразумевает любые поступки. Но если ты хочешь быть порядочным человеком, то у тебя два выхода: первый – это застрелиться!