Соб@чий глюк [litres]

Собакин стоял справа от меня, периодически отгоняя крокодило-леопардо-бегемота, который настырно пытался подкрасться поближе. Зрители слева сидели смирно и внимательно наблюдали за нами, не выражая никаких эмоций. Полутемное помещение с каменными стенами и необычным светом, идущим из ниоткуда, вызвали во мне странное чувство отчуждения от самого себя. Тело легкое и сильное, подвластное моей воле, а я сам вне этого тела, и это был кайф.

– Ты среди этого собачьего глюка, когда люди повсюду превращаются в собакоголовых членовеков, должен сделать то, чего не могут сделать собаки, – начал свое объяснение человек-орел.

– Я уже сделал это! – крикнул я, обрадованный своей прозорливостью.

– Что ты сделал? – не понял человек-орел.

– Я сделал то, что собаки не могут сделать! Я выпил коньяка! – радостно сообщил я и тут же, без паузы, получил молниеносный удар острым клювом в темечко.

Я взвыл от боли, которая вошла в мое темечко и, как молния, проделала путь по моему телу и вышла жжением наружу через мою левую пятку. Я на секунду потерял равновесие, но устоял на ногах.

– Довел-таки меня, – с некоторым сожалением сказал орел, – я же тебя предупреждал.

– Больно, – констатировал я, почесывая темечко.

– Заслужил. Так вот, ты должен сделать то, что не могут собаки, – орел-человек сделал многозначительную паузу, которую я выдержал, и потом продолжил: – Ты должен простить Светку!

– А за что собакам прощать Светку? Она собакам ничего плохого не сделала, поэтому собакам прощать Светку не надо! – расставляя каждое слово, сказал я и внутренне напрягся, ожидая еще одного удара клювом.

– Собакам Светку прощать незачем, а вот ты прости. Прости от сердца, по-настоящему, как тебе Дедушка советовал, тогда спасешь человечество, – продолжил человек-орел, не реагируя на мою реплику. – Это задача непростая, но мы верим, что ты можешь с нею справиться, и Дедушка такого же мнения. Не простить каждый дурак может. А вот простить из глубины души, отпустить обиду из сердца – это дело для человека, который может устоять от удара клювом и еще сохранить нахальство.

– А вдруг она не стоит того?

– Она стоит того. И ты в глубине своей души знаешь это. И еще много чего ты знаешь в глубине своей души, но до этого надо докопаться. Кстати, вполне русское занятие – заниматься душевными раскопками, – примирительно сказал Орел Орлович.

– А вдруг я не смогу этого сделать? Просто не смогу. Ну никак. Душе и сердцу не прикажешь, а они не захотят меня слушать. Что тогда?

Я уныло посмотрел на жопу бегемота с головой крокодила, которая смотрела на меня не отрываясь.

– Тогда погибнет все человечество, – ответил мне человек-орел, и при его словах я почувствовал в воздухе мелкую вибрацию, которая своей колебательной энергией превратила трехмерный мир вокруг в плоский, словно в картинку на листке бумаги, а потом стала разрушать эту картинку, разбивая ее на мелкие частички, которые растворялись в пространстве, как гуашь в воде.

Я открыл глаза. За окном было уже светло, Собакина на кровати рядом со мной не было, на тумбочке около кровати вибрировал телефон.

Звонила Светка. Я ответил и услышал возбужденное приветствие.

– Тема, доброе утро! Я нашла другого психолога, мне его очень рекомендовали, предупредили, что он немного странный, но очень умный и знающий.

– Светка, – отозвался я хриплым голосом, – ты меня хочешь на кичу отправить? Ведь рано или поздно я не удержусь и прибью кого-нибудь из них или их охраны. Может, ты этого и добиваешься?

– Тема, что у тебя с голосом? Ты не заболел? – вдруг проявила озабоченность Светка.

– Нет, не заболел. Но голова раскалывается. Сон приснился какой-то совсем чудной. Такое чувство, что меня отмудохали ночью, все тело болит, голова болит, – я потрогал свое темечко и почувствовал запекшуюся кровь на довольно глубокой распухшей ссадине.

«Вот это совсем интересно», – подумал я про себя, но не мог сообразить, что думать дальше, поэтому вернулся к разговору со Светкой.

– Фатима, я прошу тебя, узнай получше насчет психолога, чтобы опять не получилось неприятностей. Чтоб без причуд, чтобы не драться с охраной, – попросил я.

– Тема, у этого нет никакой охраны, нет секретаря. У него офис где-то на Старом Арбате, совсем крошечный. Он, правда, дорогущий, но его отношение такое: не хочешь платить – твое дело, не приходи, ищи дешевого. И приходить надо на весь день. Проводишь весь день с ним, вместе – утренний кофе, вместе – ланч, обед, а следующие дни – по необходимости.

– Весь день! Ты шутишь? К концу дня я его точно прибью. Как можно терпеть незнакомого человека весь день? Фатима, у меня плохое предчувствие насчет всего этого, – заключил я откровенно.

– А почему вдруг ты стал называть меня Фатимой? – осторожно спросила Светка.

– Фатима, откуда я знаю? Навеяло. Что ты имеешь против Фатимы?

– Ничего. Просто неожиданно.