Соб@чий глюк [litres]

Светка мокрым полотенцем стерла остатки крови с моего лица и шеи. Темное пятно на коричневом диване почти не было заметно. «Наверное, диван такого цвета – от крови людей, которые сидели на нем до меня», – подумал я, выходя из комнаты.

Я не стал вызывать свой «роллс-ройс», но и в метро с окровавленной головой мы не пошли, а вызвали такси. Ждать машину решили на улице – делать это в офисе у Карла Маркса не хотелось: помещение за день порядком надоело.

Мы стояли, прижавшись друг к другу, в маленьком арбатском переулке посреди холодной осени, а город вокруг протекал каплями дождя и медленно погружался в темноту.

– Слушай, Светка, мой кокос просто раскалывается, и боюсь, что это не фигурально, а буквально. Болит все сильнее и сильнее, а левый глаз, кажется, сейчас просто из орбиты выскочит, – пожаловался я.

Этого Светке только и нужно было: я больной и умирающий, а она может проявить заботу обо мне и показать, какая она любящая жена.

– Ой, Артем, надо что-то делать! Мы рядом с Пироговкой, у меня там однокашники работают в клиниках. Я сейчас позвоню Юльке, она в неврологии, что-то посоветует.

Светка с озабоченным видом начала звонить по телефону. Рассказала, что мне на голову упала картина. Про орла Светка не сказала. Она закончила разговор, к нам подъехало такси, и Светка тут же сказала водителю, что у нас меняется маршрут: мы едем в клинику.

– Э-э, слюшай, нет проблем! Поэдем куда скажешь! Хоть на край свэта! – отозвался радостный водитель такси.

– Край света значительно ближе, чем вы думаете, – отозвался я, садясь в машину.

– Э-э, у каждого свой край, – подхватил водитель такси.

– И своя Света, – вторил ему я.

Водитель не понял, шучу я или пытаюсь сказать что-то серьезное.

– Артемчик, потерпи чуть-чуть, здесь совсем близко, – успокаивала меня Светка, хотя я сидел совсем спокойно.

– Что балит, дорогой? Сердце? Слушай, что встал, не едешь никуда? – переключился водитель с меня на машину впереди.

Мы выехали на Садовое кольцо, заполненное стоящими машинами, но наш водитель, однако, умудрялся влезать даже в небольшие щели между бамперами. Все отчаянно ему сигналили, но тормозили, пропуская нашу машину.

Вдруг мимо нас на бешеной скорости пролетел черный «гелендваген» с сиреной и мигалкой.

– Вот ишак-шайтан! Куда летит? Зачем? Я тебе так скажу: хороший человек так ездить не будет! – заключил водитель такси.

– Почему? – удивился я заключению таксиста.

– Людей не уважает. А ведь наверняка за водкой едет!

Я взял телефон и вбил в него: «С сиреной около Зубовской? За водкой?»

Удивительно быстро получил ответ: «Шпионишь. Это госизмена!»

Я ответил: «Таксист говорит, ты шайтан! И людей не уважаешь».

«Передай своему Хоттабычу, что «он уважать себя заставил», а водка нужна отметить представление к ордену ха!»

«И лучше выдумать не мог», – ответил я.

В ответ мне пришло эмоджи в виде дымящейся кучи дерьма.

Вот как мир тесен. Все дороги сводятся к Зубовской.

Левый глаз болел все сильнее, о чем я сообщил Светке.

– Перестань смотреть в телефон, это может усилить боль. Покажи мне левый глаз. Я же все-таки офтальмолог. Это тот глаз, в который тебе водяной двинул?

Светка повернула мою голову, включила фонарик в телефоне и стала светить мне в глаз.

– Светка, перестань мне светить в глаз! – взмолился я.

– Потерпи! – строго сказала она. – Снаружи ничего нет.

– У меня болит изнутри! Как будто иголку в глаз воткнули изнутри, – пояснил я, – и вся голова болит.

– Сейчас, уже почти приехали, – успокаивала меня Светка, держа меня за руку.

Наконец мы подкатили к клинике. Я протянул таксисту деньги.

– Э-э, это слишком много, – отозвался таксист.

– Ты это серьезно? – не понял я.

– Да, тут…

– Слушай, ты Аль-Рашид?

– Нэт! Зачем Аль-Рашид? Я Рахим. Слушай за…

– Тебя орел в голову не клевал?

– Нэт.

– А картина стопудовая на голову не падала?

– Нэт.

– А анашу курил?

– Конечно!

– Тогда бери деньги и не нагружай мне голову, и так больно! – строго сказал я.

– Выздоравливай, давай, да! – отозвался таксист, забирая деньги.

И вот я сижу перед дежурным врачом какой-то клиники, и он нудно меня расспрашивает о моих предках, кто чем болел, были ли в роду параноики, шизофреники. Нет, только буйные, и то веке в шестнадцатом-семнадцатом. Были ли алкоголики? Да, и отец любит выпить, но не алкоголик. А вы пьете? Нет. Что, ни разу? Раза три. Курите? Сигареты, сигары, трубку? Нет. Марихуану один раз. Сегодня. И как? В целом неплохо. Какие жалобы?

– Картина упала на голову, голова болит так, как будто треснула по швам, и левый глаз колет, – сжато объяснил я свои проблемы.