Собачьи дни

Наконец после значительных усилий с моей стороны мы выбрали самую хилую и вялую дворнягу в загоне. Рейчел захотела мелкую вертлявую помесь джек-рассел-терьера с кем-то на редкость беспородным, однако в псе, на мой взгляд, было слишком много от Гордона: маленький, жилистый, с яркими беспокойными глазами, выступающим острым профилем и, могу поклясться, законченным эгоцентризмом, таящимся за уверенной самодовольной повадкой. Я слишком долго жила с таким существом в человеческом облике, чтобы сажать себе на шею еще одно, пусть четвероногое и рабски мне преданное. К тому же в душе порочной помеси наверняка не осталось ни капли отваги.

— Послушай, — сказала я дочери, которая наглаживала гордонообразную креатуру, стоя на коленях и счастливо улыбаясь, — как насчет малыша, который забился в угол?

«Малыш» был что надо: маленький и тощий, с короткой шерстью цвета имбирного печенья «Кооп»^[1] (в целом я одобряю кооповский уклад, но отчего-то им всегда удается превзойти в занудстве остальные магазины. Кто еще станет вывешивать растяжки через весь фасад, объявляя специальную скидку в один пенни на крекеры «Джейкобс крим», самое надоевшее печенье на свете?). Замурзанное существо состояло в дальнем родстве со спаниелем, что подтверждали влажные карие глаза и волнистая растительность на ушах; правда, от гордой осанки охотничьего пса не осталось ни следа. Бедняга, неподвижно лежавший мешком костей, лишь поднял на нас глаза. Его обязательно нужно назвать Брайан. Могу поклясться, что пес рад был остаться в приюте и тихо сдохнуть от недостатка любви. Возможно, так и случилось бы — Рейчел не нашла в нем ничего привлекательного и по-прежнему терлась около внебрачного отпрыска джек-рассела, в глазах которого плясало пламя торжества. Я почти слышала голос Гордона: «Покорми меня, почеши меня, выбери меня» — и подумала, что это уже слишком.

— Рейчел, — сказала я, указав на груду отчаяния, — у него шерсть такого же цвета, как твои волосы. Посмотри…

Это было все равно что сравнивать тициановских красавиц с брейгелевскими морковно-рыжими крестьянками, но ход оказался сильным. Рейчел взглянула на потомка спаниелей более благосклонно.

— И как волосы папы, — поспешно добавила я.

Шевелюра Рейчел является одним из ее достоинств. Огненно-рыжие, длинные и густые волосы — лучшее, что унаследовала дочка от отца, и это немного примиряло меня с другим ее папашиным качеством, с которым я ничего не могу поделать, — озабоченностью материальной стороной жизни. Скаредность Гордона, обусловленная его северными корнями и вошедшей в пословицу бережливостью шотландцев, сидела глубоко и проявлялась искренне. То, что он называл экономией, я считала скупостью, и Рейчел, похоже, унаследовала тот же чудовищный изъян. С самого раннего возраста дочка не тратила карманные деньги, но пересчитывала и со счастливой удовлетворенной улыбкой складывала монетки в копилку-Думбо. Гордон поступал примерно так же, хотя у него не было Думбо и финансовая сдержанность мужа имела другой масштаб. Щедрому человеку многое можно простить. Прав был Диккенс со своими Сквирсом и Куилпом, утверждая, что скупость — источник всех пороков. Гордон не был ни подлым, ни порочным, но с годами прижимистость делала его все менее привлекательным. В Рейчел бережливость попала при зачатии, и придется с этим что-то решать, когда я покончу с неотложными семейными проблемами.

Дочь все еще болтала глупости в защиту джек-рассела с яркими бегающими глазами, который, почуяв победу, нетерпеливо заметался, повиливая нижней частью туловища, что лично я нахожу жутко неприличным.

— Он вырастет очень большим, — в отчаянии сказала я. — Его содержать станет накладно. Помни, у нас не будет много денег, когда мы переедем. Но если хочешь именно его, можешь потом добавлять из своих карманных…

Это сработало. Аморальность детей поразительна — это мы сентиментальны, а не они. Джек-рассел был немедленно забыт.

— А этот обойдется дешевле? — спросила дочь, указывая на безучастного Брайана.

— О да, — ответила я, с любовью глядя на пса, который вытаращил глаза от страха, что его насильно вытащат из беспрепятственного сползания к мирной кончине, — этот гораздо лучше.

— Почему? — спросила Рейчел.

Я всегда поощряла любознательность ребенка, столь полезную для умственного развития, незаменимую для понимания школьного материала и безумно раздражающую, когда приходится отвечать на бесконечные вопросы.

— Потому что… — начала я, и антитеза с Гордоном незамедлительно подсунула убедительный аргумент, — потому что ему знакомо чувство благодарности.

Это ее удовлетворило, и Брайан стал нашим.