Собачьи годы

Матерн, сама грозная радиопедагогика во плоти, вещает, рычит, гремит перманентно в самых страшных ролях – он Вечный Разбойник, Волк, Мятежник и Иуда. Он хрипит лучше любого полярника в свирепую пургу. Завывает похлеще двенадцатибалльного шторма. Кашляет чахоточным узником, позвякивая радиокандалами. Он правдоподобнее подлинного и задумчивого горняка перед роковым обвалом. Честолюбивого альпиниста в пропащей экспедиции на Гималаях. Золотоискателя, перебежчика из Восточной зоны, головореза-маньяка, эсэсовского палача, карателя из иностранного легиона, богохульника, римского надсмотрщика за рабами и даже Благородного оленя из рождественской сказки; эту роль, кстати, даже на сцене, он уже однажды, в пору актерской юности, озвучивал.

Вот и Харри Либенау, его земляк, который, с помощью консультанта доктора Р. Цандера, руководит редакцией вещания для детей и юношества, ему говорит:

– Я почти уверен, что это была моя первая встреча с вами. Городской театр. Детский утренник. Маленькая Брунис, вы же помните, танцевала Снежную королеву, а вы играли говорящего оленя. Произвело на меня колоссальное впечатление, чтобы не сказать больше. Точка отсчета, в известном смысле. Стоп-кадр из детства. Отталкиваясь от него, много чего можно припомнить.

Ах уж этот мозгляк с его картотечной памятью! Вечно, где бы ни шел, ни стоял, ни сидел, перебирает свои убористо исписанные карточки. Нет такой темы, к которой он тут же не припомнил бы какого-нибудь факта: Пруст и Генри Миллер, Дилан Томас и Карл Краус; цитата из Адорно и данные о тиражах. Любитель коллекционировать пустяки и выявлять взаимосвязи. Дистанцироваться и потом обнажать корни. Архивный филер и исследователь среды. Уж этот знает, кто стоит слева, а пописывал справа. Сам-то собственноручно, коротко и зло, пишет о трудностях писательства{408}. Вспоминатели и ходоки в прошлое. Вопрошатели и умники задним числом. Но ни один писательский конгресс – без его дара формулировать, истовой потребности разобраться, исторической памятливости… А на меня-то как смотрит – мол, интересный случай! Он думает, я для него всего лишь материал! Раскладывает меня по косточками своим бисерным почерком. Думает, будто все про меня знает, коли видел один раз говорящим оленем и еще, правда два раза, в мундире. Слишком молод был, чтобы… Когда я с Эдди, ему было от силы… Но этот из тех, кому до всего надо в точности. Это умение терпеливо слушать, эта шпионская выдержка со всезнающей ухмылочкой на губах:

– Да конечно, конечно, Матерн. Я-то знаю. Будь я на пару годков постарше, меня бы точно так же, как и вас… Так что я буду последним, кто в этой связи о морали… Мое-то поколение, вы же знаете, во всех водах… К тому же вы более чем убедительно доказали, что могли и иначе… Надо, чтобы все это когда-нибудь доподлинно и без этих вечных обид… Ну вот хотя бы в этой нашей серии «Дискуссия», которую мы планируем начать. Что вы об этом думаете? Ведь на этих детских сказочках, при всей их пользе, долго мы не протянем. Неоценимая радиопомощь при укладывании деток в кроватку. В конце концов, это же просто натужное надувательство и больше ничего. Любая пауза куда красноречивей{409}. Хоть бы что-то живое в эфир. Чего нам недостает, так это фактов. Чтобы хоть раз начистоту. Все, что на сердце! Все, что в почках сидит!