Собачьи годы

Дискутант: С той же целью он упоминает неотъемлемого от двора столярной мастерской сторожевого пса Харраса, идентичного немецкой овчарке черной масти по кличке Харрас, которую предмет дискуссии впоследствии отравил.

Ведущий: Как ведущий данной дискуссии я вынужден расценить этот некорректный переход на личности как еще одно доказательство тому, сколь несдержанно может подчас реагировать предмет нашей дискуссии, и в свою очередь позволю себе задать встречный вопрос: имеется ли между уже зафиксированным у нас сторожевым псом Перкуном – с пометкой «по преданию», с также зафиксированной сукой Сентой, принадлежавшей отцу предмета дискуссии, то бишь мельнику Матерну, и черным кобелем немецкой овчарки по кличке Харрас, принадлежавшим отцу вашего покорного слуги, столярных дел мастеру Либенау, какая-нибудь еще связь, кроме той, что сын мельника Вальтер Матерн, с одной стороны, и сын столярных дел мастера вместе со своей кузиной Туллой Покрифке, с другой стороны, обзывали друга предмета нашей дискуссии «абрашкой»?

Матерн: О, эти вгрызающиеся друг другу в хвосты собачьи годы! Вначале была волчица из литовских лесов. Ее повязали с кобелем овчарки. От этой помеси выродился кобель, чью кличку не называет ни одна родословная. И вот он-то, этот безымянный, зачал Перкуна. А Перкун зачал Сенту…

Хор дискутантов: А Сента родила Харраса…

Матерн: А Харрас зачал Принца, который сегодня, под именем Плутон, доживает у меня под боком свою старость и дожевывает свой старческий хлеб. О все вы, хрипло провытые собачьи годы! Все они, честно охранявшие мельнику его мельницу, столярных дел мастеру – его столярный двор, любимой песьей шкурой тершиеся строителю немецких автострад об его сапоги, – все они приблудились ко мне, антифашисту. Вам ясен ли весь смысл этой притчи? Доходит ли до вас во всей его семизначности, какой за эти собачьи годы мне предъявлен счет? Теперь с вас довольно? Есть у вас что сказать? Или отпустите Матерна с псом выпить наконец пива?

Ведущий: Хотя этот важный промежуточный итог проводимой здесь и динамично устремляющейся к своему финалу дискуссии дает нам повод к законной гордости, не будем слишком поспешно успокаиваться на достигнутом. Кое-какие ниточки еще не связались. Давайте вспомним! (Он указывает на доску.) Предмет нашей дискуссии убил много животных.

Дискутант: Он собаку отравил!

Ведущий: Но при этом заявляет, что он…

Дискутант: …любит животных…

Ведущий: …любитель животных. Кроме того, мы пока что знаем, что предмет дискуссии, охотно именующий себя антифашистом и филосемитом, с одной стороны, оберегал своего друга, полуеврея Эдди Амзеля, от приставаний несмышленых ровесников-мальчишек, с другой же стороны, при случае сам обзывал его обидным и оскорбительным прозвищем «абрашка». Поэтому мы спрашиваем:

Хор дискутантов:

Матерн любит животных;
а любит ли Матерн евреев?

Матерн(с пафосом): Да, именем Бога и Ничто! Евреям причинили столько зла.

Дискутант: Отвечайте коротко и ясно: любите ли вы евреев, как вы любите животных, или вы евреев не любите?

Матерн: Мы все причинили евреям огромное зло.

Дискутант: Это общеизвестно. Статистические данные говорят сами за себя. Искупление – кстати, тема одной из наших недавних дискуссий – уже несколько лет идет полным ходом. Но мы говорим о нашем сегодня. Сегодня вы любите – или все еще нет?

Матерн: Если потребуется, я готов рисковать ради еврея собственной жизнью.

Дискутант: Что конкретно имеет в виду предмет дискуссии под словами «если потребуется»?

Матерн: Ну вот хотя бы как однажды, когда холодным январским вечером моего друга Эдди Амзеля избивали девять штурмовиков, а я не мог ему помочь.

Дискутант: И как же звали этих девятерых громил-штурмовиков?

Матерн(вполголоса): Как будто именами можно поименовать преступников! (Громко.) Но пожалуйста. Йохен Завацкий. Пауль Хоппе. Франц Волльшлегер. Вилли Эггерс. Альфонс Бублиц. Отто Варнке. Эгон Дуллек и Бруно Дуллек.

Хор дискутантов(загибавших пальцы):

Мы насчитали лишь восемь!
Девятого просим, просим!
Девять воронов, девять швабов,
девять волхвов и девять симфоний!
Просим девятого!
Пожалуйста, без церемоний!

Ведущий: Дискутанты, хотя им было обещано назвать девять имен, насчитали лишь восемь. Дозволено ли будет нам, во избежание динамической принудительной дискуссии, предположить, что девятым в этой компании был сам предмет нашей дискуссии?

Матерн: Нет! Нет! Да какое вы имеете право!

Валли З.: Имеем не только право, но и опознавательные очки. (Надевает очки и подходит к беседке поближе.)