Собачьи истории

Джозеф Редьярд Киплинг Собачьи истории

Перевод, предисловие и примечания С. Сапожникова

В книге использованы иллюстрации Дж. Л. Стампы (1875–1951) к первым изданиям “Collected Dog Stories” (1934) и “Thy Servant A Dog” (1938).

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

От переводчика

Памяти всех моих ньюфаундлендов, делавших жизнь светлее.

Редьярд Киплинг собак любил, держал, описывал в стихах и прозе в течение всей литературной жизни. Написанное нравилось публике и, думаю, автору, поэтому в тридцатых годах прошлого уже века вышли книги «Сборник собачьих историй» и «Твой слуга пёс».

Дотошный собачник найдёт в них как несуразности, так и ошибки в обращении с Верными Друзьями и Слугами Человека (у Киплинга много прописных букв). Самые очевидные упомянуты в примечаниях.

Разумный собачник всё это простит, потому что в каждой строчке почувствует любовь к собакам, понимание их натуры и уважение к ней.

Кто бы сказал, где граница между собачьими дружбой и службой? Почему собаки живут так быстро? Не Киплинг и, уверен, не мы. Грусть витает между строчками живых и местами весёлых рассказов и густо разлита по стихотворениям. Истоки её очевидны. В силу мастерства и стоицизма автора грусть эта пронзительная, но светлая.

Три рассказа написаны от лица абердинского (ныне шотландского) терьера Бутса. Язык, юмор и восприятие мира у него совершенно терьерские. Киплингу ли не перевоплотиться: терьеры – его собаки; по тому, что называют линейной психикой и мировосприятием, в том числе.

Тщеславный, но добрый пёсик-француз, охотник за трюфелями, оказавшись на английской чужбине, вначале строит рассказ вокруг своей персоны, но потом проникается сочувствием к углежогу и его чахоточной дочери, начинает понимать грубоватую тётушку-овчарку – и всё это с галльской лёгкостью и восторженной чувствительностью. Так выразить столкновение двух культур – с любовью к обеим – мог только мастер. Чем и восхищаемся.

Включил в книгу всё, что было в упомянутых сборниках, добавив заключительное стихотворение из «Квайкверна». Оригиналы всех стихов привёл в примечаниях. При составлении примечаний с радостной благодарностью воспользовался материалами британского «Киплинговского общества», столь доступными в Интернете. Без них многого бы не понял – и, конечно, толком не перевёл бы.

Воспроизвёл чудесные рисунки к первым изданиям работы Дж. Л. Стампы¹.[1] На них, среди прочего, видно, как изменились за век с лишним привычные нам породы.

Хямекоски, Карелия,

июль – август 2021 года. С. Сапожников

Рассказ рядового Лиройда 2

И он поведал историю.

«Хроники Гаутама Будды³

»

Вдалеке от ротных офицеров, вечно оглядывающих амуницию, вдалеке от чутких сержантских носов, что вынюхают набитую трубку в свернутом постельном белье, в двух милях⁴ от шума и суеты казарм находится «Ловушка». Это старый сухой колодец; узловатое дерево пиппала³ бросает на него тень, высокая трава окаймляет его. Тут-то в былые годы рядовой Ортерис устроил склад такого своего имущества, живого и неживого, какое нельзя было без опаски вносить в казарму. Он держал в колодце гудинских кур⁶ и фокстерьеров с несомненной родословной⁷, на которых имел более чем сомнительные права: Ортерис был прирожденным браконьером и принадлежал к числу самых ловких собачьих воров в полку.

Вовек не вернутся те долгие ленивые вечера, в какие Ортерис, тихонько насвистывая, походкой врача-хирурга расхаживал между своими пленниками, Лиройд сидел в нише, давая ему мудрые советы относительно ухода за «псинками⁸», а Малвени, свесив ноги с кривого сука пиппалы, покровительственно болтал сапожищами у нас над головами и восхищал рассказами о войне, и о любви, и о том, что узнал о городах и людях.

Ортерис в конце концов завел «лавчонку птичьих чучел», к которым ваша душа неравнодушна, Лиройд вернулся на свой родной дымный и каменистый север, к гулу бедфордских ткацких станков⁹, Малвени же – седой, нежный и весьма мудрый Улисс – устроился при земляных работах на Центрально-Индийской железнодорожной линии. Судите сами, в силах ли я забыть былые деньки в «Ловушке»?