Собачья радость

Миша огляделся. В полутемном холле гостиницы в глубоких потертых креслах дремали еще двое молодых мужчин, видимо, уже столкнувшихся с проблемами местного гостеприимства. Тяжело вздохнув, Миша подхватил свой чемодан и устроился в свободном кресле, решив, что как-нибудь с горем пополам перекантуется здесь до утра, а потом снова пойдет на завод и попытается добиться хоть какого-нибудь жилья…

Кое-как устроившись в неудобном кресле, Миша прикрыл глаза и попытался задремать. Но не прошло и десяти минут, как дверь гостиницы распахнулась и на пороге появился новый посетитель. Миша открыл глаза, чтобы разглядеть этого человека. Вновь прибывший оказался жизнерадостным круглолицым бодрячком лет сорока — сорока пяти в очень редком и модном по тем временам кожаном пиджаке, с дорогим красивым чемоданом.

Миша уже предвкушал разочарование, которое постигнет толстячка при виде мемориальной доски с безнадежной надписью: «Мест нет» и то хамство, которое выплеснет на свежего посетителя дежурная, но, к его удивлению, рыжая мегера проснулась и выглянула из своего окошечка навстречу новому посетителю с радостным возгласом:

— Аркадий Борисович! Давно вас не видала!

— Мария Григорьевна, дорогая, что у вас есть?

— «Люксик» двухместный вас устроит? — проговорила дежурная вполголоса, но вполне отчетливо.

Миша встрепенулся: то у нее мест нет и не предвидится, а то вдруг возникают двухместные «люксы»! Кто же такой этот жизнерадостный толстяк, чье появление так ее преобразило?

Но дальнейшие события еще больше поразили Мишу и, можно сказать, разрушили все его сложившиеся представления о мироустройстве. Кругленький Аркадий Борисович озабоченно оглянулся на дремлющих в холле мужчин и негромко спросил:

— А что, товарищи номеров дожидаются?

— Да, Аркадий Борисович, — суровая дежурная неожиданно застеснялась и даже зарделась, как гимназистка, — понимаете, номеров вообще-то нету…

— Понимаю, — Аркадий Борисович улыбнулся, — а мы с вами знаете, что сделаем? Мы поставим в мой «люксик» две раскладушки, и тогда все смогут отлично разместиться! Даже не две, а всего одну — ведь в двухместном «люксе» две кровати и диван в гостиной…

— Аркадий Борисович, — дежурная растерялась, — но вам же будет неудобно.., и… да и как это…

— А вот так! — твердо возразил странный клиент. — Я вам сказал! — И гораздо громче обратился к дремлющим в креслах бездомным командированным:

— Мужики, берите вещи и идем со мной!

Дежурная что-то недовольно пробормотала, но не посмела возразить и начала оформлять новых постояльцев.

Так четверо приезжих оказались в одном двухместном номере. Дежурная распорядилась, чтобы в их «люкс» перенесли из другого номера еще один диван, и они расположились с завидным комфортом.

Сразу же все четверо перезнакомились.

Двое из новых соседей оказались ленинградцами — сам Миша и Гоша, химик, тоже приехавший в командировку на одну из местных фабрик, Леша — москвич, начинающий режиссер, приглашенный для небольшой постановки на местное радио.

Аркадий Борисович представился снабженцем из Одессы.

Мало того, что он помог своим новым знакомым с жильем, он вообще оказался незаменим в этом полуголодном городе.

Он мгновенно достал хорошей колбасы, сыра, конфет, других продуктов, нечасто встречавшихся даже в Москве и Ленинграде, сумел купить водки и коньяка, тоже крайне дефицитных в тот период «борьбы с пьянством». В общем, четверо мужчин жили, благодаря веселому одесситу, ни в чем не нуждаясь.

Миша передал в отдел кадров завода свои документы, но их очень долго проверяли, оформляли ему пропуск, — завод, как и все тогда, был оборонным, и попасть на него было сложно. У химика Гоши была та же история, а режиссер Леша был занят на радио не больше трех часов.

Короче, они были свободны несколько первых дней и проводили время вместе, устраивая вылазки на природу, пикники и прочие простые мужские развлечения. Тогда-то и сделали они те фотографии, которые сохранились в доме у Гоши Птичкина.

Аркадий Борисович "не распространялся о том, что он делает во Владимире, но тоже был практически все время свободен. У его соседей по номеру сложилось впечатление, что он просто ждет кого-то или чего-то. И еще казалось, что Аркадий, такой веселый и жизнерадостный, чего-то очень боится.

Миша не делился своими подозрениями с друзьями, но ему пришло в голову, что одессит только потому пригласил их жить в свой номер, что в компании трех крепких молодых мужчин ему было спокойней.

Когда они фотографировались на пикнике, на берегу реки Содожки, Аркадий не попал ни на один снимок: то сам фотографировал друзей, то отходил в сторону, то просто отворачивался…

В конце концов, у каждого человека могут быть свои странности, а он так помог своим новым знакомым и был так обаятелен — настоящая душа компании, — что эти мелкие странности ему легко прощали.

Так, за прогулками, застольями и легкими разговорами прошли два первых дня того славного владимирского июля.

А на третий день произошел странный случай.