Собачий род

Служитель беззвучно пошевелил губами, махнул рукой кому-то, кого Лавров не мог видеть.

И сейчас же послышались грозные лающие голоса. Твёрдые, как металл, руки, схватили Лаврова и отшвырнули далеко от служителя, от очереди, от трона.

Лавров вывернулся, рванулся, было, назад, — и застонал, сбитый на бок ногами псоглавцев.

— Суд окончен! — пролаял один из них. — Чего же ты хочешь?

— Я хочу пощады! — выкрикнул Лавров.

Лёжа на каменном полу, он вдруг увидел, что бог поднялся с трона и идёт прямо к нему.

Лавров заскулил, завозился, протянул к босым ногам бога обе руки.

— Пощады прошу! Пощады! — повторил он, словно выговаривал заклинание, магическое слово, способное изменить его судьбу.

— Здесь не бывает пощады, чужестранец, — сурово сказал Инпу. — Уходи.

И мгновенно пол поднялся на дыбы, и Лавров заскользил по плитам, измазанным кровью, калом, сукровицей, и чем-то ещё тошнотворным, липким и скользким.

Он скользил вниз, в бесконечную бездну, все глубже и глубже в подземный мир, а потом внезапно увидел свет и закричал истошно и дико, как кричат сумасшедшие, на пике безумия открывшие Истину.

* * *

Томск. Третий микрорайон. Январь 1995 года

Ровно в шесть часов утра Олег подошёл к гаражу. Вытащил газету, свёрнутую жгутом, поджёг, отогрел замёрзший замок. Он был не первым: в бесконечно длинном ряду гаражей там и сям уже скрипели ворота, урчали прогреваемые двигатели. Кто-то таксовал на свой страх и риск, кто-то спешил на законную работу. Олег тоже предпочёл бы нормальную работу, но пока приходилось заниматься извозом. Два раза в день, рано утром и поздно вечером, он выкатывал на своей "пятёрке" из гаража, и медленно объезжал остановки по Иркутскому тракту, потом сворачивал на улицу Лазо, и, если пассажира не попадалось, ставил машину на одной из самых людных остановок. Откидывался на спинку сиденья, дремал.

Сегодня для Олега был обычный рабочий день. Позёвывая и недовольно бурча что-то себе под нос, он открыл замок, с трудом повернул металлическую дверь. Пошарил рукой на стене и включил свет.

Повернулся и обмер.

Машины в гараже не было. А посреди гаража, на слегка подгнивших досках, сидела огромная белая псина с янтарными глазами. Остроухая, с шикарной серебристой шерстью и иссиня-чёрной пастью. Псина не рычала. Она улыбалась, показывая клыки.

Олег хотел попятиться, но пятиться было почему-то некуда.

"Если она сейчас прыгнет, — подумал он краем сознания, машинально пытаясь нашарить рукой что-нибудь тяжелое, — я и пикнуть не успею. А если и успею — никто не услы…".

Она прыгнула.

И его крика никто не услышал.

* * *

Здание областной администрации ("Белый дом"). Кабинет губернатора

Максим Феофилактович поднял голову, нехотя протянул руку. Пожатие у Ильина было, как всегда, энергичное и крепкое.

"Спортсмен чертов", — подумал губернатор. А вслух сказал:

— Ну, что будем делать?

— С собачками? — безмятежно спросил мэр города Ильин, усаживаясь в роскошное кресло.

— С собачками! С кем же ещё?? Уже до Москвы дошло, а до вас всё никак не доходит!.. — повысил голос губернатор. Лицо его мгновенно вспыхнуло: такое уж оно было от природы. Почти альбинос, с белыми волосами и красноватыми глазами, он страдал этим с детства: любое волнение мгновенно окрашивало щёки, шею, уши, а иногда и нос в пурпурный цвет.

— Ну, что делать… — вздохнул Ильин и нахмурился. — Комиссия сейчас решит.

— Да что она решит, эта комиссия! — в сердцах сказал губернатор. — Только и знают, что деньги клянчить: то на наводнение, то на засуху.

Он говорил о комиссии по чрезвычайным ситуациям.

Ильин сказал:

— Что касается меня, то я думаю так: опасных собак надо отстреливать. Остальных отлавливать в плановом порядке.

— "В плановом!" — передразнил Максим Феофилактыч. — Да ты видел, что они сегодня утром с мужиком сделали?

— Это в Третьем микрорайоне? Видел.

— Там же весь гараж кровью забрызган! Даже кости разгрызли! Это же не собаки уже, а какие-то звери!

Ильин помолчал. Подождал, пока губернатор слегка подостыл и заговорил:

— Знаешь, ко мне вчера на приём один мужичок пришёл. Еле-еле пробился сквозь мою Людочку, — а ты же знаешь, она и танка не пропустит, под гусеницы, если надо, ляжет, — так вот, мужичок этот оказался краеведом. По профессии он этнограф, но давно уже на пенсии. Его страсть — мифология о собаках.

— Чего-чего? — сделал круглые глаза губернатор.

— Ну, сказания, сказки, исторические свидетельства… Короче, всё, что связано с собаками. Город-то у нас старый…

— Я в курсе, — не без яда заметил Феофилактыч.

Ильин игнорировал этот выпад и продолжал:

— Да, городу почти четыреста лет… И за эти четыре столетия у нас, оказывается, накопилось множество фактического материала о собаках. Ещё начиная с тех, что жили с местными самоедами.

Ильин сделал паузу, на которые был большим мастером, и добавил:

— И ты знаешь, этот дедок очень много интересного рассказал.

— Ну-ну, — поощрительно сказал Максим Феофилактыч, придвинул бумагу, взял "паркер". — Ты только скажи, как его фамилия.