Собачий род

Бракин опять задремал, и уже в полусне подумал, что всё: пятнадцать минут ждем — и уходим. Как на занятиях в университете: если лекция уже началась, а лектора всё нет, опаздывает почему-то, то железное правило вольнолюбивого студенчества звучало именно так: 15 минут ждём, а потом уходим.

Бракин даже не заметил, как бесшумно открылись ворота со двора Коростылёва. Опомнился, лишь когда услышал лёгкий скрип снега под чьими-то ногами.

Чёрный человек маячил в сгустившейся мгле. Он шёл ровно, прямой, словно палка, в сторону железнодорожного переезда.

Бракин приник к своей бойнице.

Сзади что-то зашумело. Бракин быстро обернулся и увидел, что автобусная площадка внезапно погрузилась во тьму; оставался только слабый свет из закрытых жалюзи окон круглосуточного магазина.

Бракин снова развернулся. Высокая фигура уже была почти не видна.

С заколотившимся сердцем Бракин выполз на четвереньках из укрытия. И побежал по-собачьи, на четвереньках, держась как можно ближе к заборам.

Краем уха услышал: сзади, на оптовом складе, разъярённо разлаялись сторожевые собаки, что-то стукнуло. И снова стало тихо.

Приостановившись, чтобы отдышаться, Бракин снова ринулся вперёд. Он не видел, что позади него, совершая гигантские прыжки, едва касаясь земли, бесшумно летит громадная белая волчица. В тумане её силуэт казался неправдоподобно огромным; казалось, это летит сказочное чудовище: бескрылое, медлительное, но опасное, как воплощённый кошмар. Она не догоняла и не отставала. Просто бесшумно взлетала и опускалась почти за самой спиной Бракина.

Вот и Корейский переулок. Тёмный человек миновал перекрёсток и зашагал дальше.

* * *

Бригадир маршрутников Витька сбежал по лестнице вниз из сторожевой будки, выгнал машину из бокса, быстро скомандовал:

— Все по местам! Каждый берёт ствол. "Сайгу" — Саньке.

— А где он? — спросил кто-то.

— Кто? Санька?

— Да нет! Этот Бешеный.

— Он к переезду пошел, — ответил Витька. — Мы обгоним его по Ижевской и выедем навстречу, с того конца переулка.

Мужики быстро втиснулись в машину, разобрали оружие. Санька, сидевший впереди, аккуратно поставил карабин между ног, дулом вниз.

— Да осторожнее! С предохранителей не снимайте, а то кто вас знает, шоферюг… — сказал Витька и на малых оборотах выкатился за ворота склада.

* * *

Ка остановился у высокого крепкого дома с металлическим забором выше человеческого роста. В одном из окон горел свет. И возле этого окна стояли два молодых парня, переговаривались, переминались с ноги на ногу.

Ка замер, наблюдая.

Парни сунули в открывшуюся форточку деньги, получили маленький полиэтиленовый пакетик, перевязанный ниткой, и зашагали к переезду.

* * *

"Уазик" резко затормозил, не доезжая до переулка. Позади остались трасса и хорошо освещённый переезд, а вокруг и дальше, вытянувшись вдоль железнодорожного полотна было скопище разнокалиберных металлических гаражей.

— Вот он! — сдавленно крикнул Санька.

Из переулка, горбясь, вышли два подростка. Увидели "уазик", повернулись, и бегом кинулись к гаражам.

— Да нет, — сказал Витька. — Это ж наркоманы. К местным цыганам за дурью приходили…

Он заглушил двигатель, открыл дверцу.

— Я — вперёд, на разведку. Если надо будет — позову.

* * *

Витька выглянул из-за забора. По переулку стелилась синеватая мгла, и во мгле неподалеку он разглядел смутный силуэт тёмного человека, стоявшего возле высоких железных ворот под массивной кирпичной аркой.

И внезапно он вошёл в ворота, не затруднившись открыть их: ворота просто со скрежетом и металлическим визгом провалились внутрь двора.

Сейчас же раздался бешеный собачий лай, а потом — множество певучих быстрых голосов.

Во дворе вспыхнул свет. Сквозь мглу Витька видел обманчиво громадные тени, метавшиеся по обширной усадьбе. Потом вдруг бахнул выстрел из двустволки. Восклицание, шум, и предсмертный визг собаки. Сначала один, затем другой.

Потом из ворот выскочила полуодетая толстая женщина и закричала:

— Люди добрые, эй! Караул! Убивают!..

Но голос её погас в уплотнявшейся сырой мгле.

Она снова убежала во двор. И снова послышался крик:

— Всё возьми! Деньги, золото, на!.. Только детей не трогай!

Ответа не последовало, но крик внезапно оборвался.

У Витьки дрогнуло сердце.

Заверещали дети, заплакали.

Лоб покрылся испариной — Витька вытер его рукавом.

Между тем из ворот на четвереньках выбежал какой-то человек и завопил:

— Батюшки! Идол хозяйке голову свернул! Хозяина чуть до смерти не убил. Теперь по сараям ходит, наверное, Алёшку ищет!

Витька высунулся из-за сугроба, крикнул:

— Эй, ты! Кто такой? Иди сюда!

Человек приподнялся, озираясь.

— Да здесь я, здесь! — снова крикнул Витька. — Иди, не бойся! Мы сами за этой поганью охотимся…

Человек, наконец, разглядел Витьку, в полусогнутом состоянии подбежал к нему. Он был без шапки, босой; на майку накинут старый полушубок.

— Ты кто? — спросил Витька.

— Рупь-Пятнадцать… То есть, это… Ну, по-вашему — Пашка. Уморин моя фамилия. Я в работниках у цыган живу.

— И что там такое творится?