Собачий вальс Мендельсона

– Вот и я говорю: пускай, да только кто ж его пустит? Туда надо ехать обязательно женатым. Вот такие у них варварские требования. И работа, и жилье – все уже есть, а вот жену ему здесь надо. Я сама прямо в расстройствах – и чего они уперлись? Холостой-то он еще больше наработает – на жену отвлекаться не будет.

– Так, и что? – спросила Сашка, прекрасно догадываясь, куда клонит маменька Павла.

– А то… Жениться ему надо. На вас.

Сашка не знала что ответить. По логике все правильно, но замуж… ну, не хотела она сейчас в невесты! Никак не хотела.

– Я Павлику говорю, дескать, найди хорошую девочку. Да и женись на ней, хотя б для вида, правда ж? А он уперся как осел и ни в какую! Говорит: «Я полюбил Александру и женюсь только на ней! А предлагать ей руку и сердце только из-за Америки я не буду!» Ну вот как тут быть-то? Я вот подумала, он же все равно на вас женится, уж коль вы ему так в душу-то запали. Так чего зря хорошее место терять? Поженились бы сейчас, а там… Да в конце концов, если вам потом не понравится, всегда ж и развестись можно.

Сашка просто не знала что ответить.

Женщина рассуждала как мать, и ее слабо волновали такие мелочи, как Сашкино свободолюбие, например.

– Вы же не откажетесь, а? – с мольбой смотрела на Александру женщина. – Ему нужен только штамп. А зато потом начнется счастливая жизнь! Помогите нам, пожалуйста. Он сам очень боится вас замуж позвать.

Что делать, Сашка совсем не понимала: загубить жизнь Павла или собственную свободу?

– Вы знаете, я подумаю, – выдавила она из себя. – Все же это не за хлебушком сходить, простите.

– Конечно! – обрадовалась мать Павла. – Подумайте. А вечером Павлик придет и…

– Нет, вечером у нас не получится, – вспомнила Сашка про юбилей. – Я сегодня занята, а вот…

– Тогда послезавтра, – закончила женщина. – Вы ж поймите, там же надо документы всякие делать, вам с паспортом определяться – фамилию же менять.

– Погодите с фамилией, – пыталась остудить ее пыл Сашка. – Мне же еще подумать надо! Я же говорю, замужество – это дело серьезное! Я еще никогда себе такого не позволяла. И потом – у меня родители, их тоже надо как-то подготовить, что их единственное чадо в Америку сиганет.

– А чего родители? – вытаращилась женщина. – Вы вот говорите, что еще замуж-то не выходили, а вам-то сколько годков?

– Ну, двадцать восемь. А что?

– Так и то! Тож ведь не семнадцать! А у меня Пашенька-то вон какой видный! Да за его ж любая пойдет! А ему любую-то не надо, вот прикипел к вам, и хоть ты его зарежь всего!

– Хорошо, я завтра позвоню Павлу, и мы с ним решим.

– Нет уж, миленькая, давай со мной решим, а? А то ты-то Павлу ведь всего наговоришь, а он… А потом ведь и сама спохватишься, ан ведь поезд-то и ушел!

– Да что ж вы на меня так наседаете? – уже не знала, как отделаться от гостьи, Сашка. – Прямо вот тащите в загс, и все! Даже без жениха!

– Миленькая, да не тащу я тебя, – вдруг расплакалась женщина. – Но уж как не хочется, чтобы наш Пашенька-то такого блага лишился. Бьется мужик, бьется. Он ведь один тащит и себя, и нас, всю родню.

Сашка решительно поднялась:

– Я обещаю подумать. Я, правда, подумаю и скажу вам. То есть Павлу.

– Ну, хорошо, детонька, подумай, – закивала женщина и наконец удалилась.

Сашка плюхнулась на диван.

– Жорка, я кажется… кажется, я выхожу замуж. Сходим, а? Хоть фамилию сменим.

Жорка, видимо, чувствуя серьезность момента, даже с котом играть перестал. Он взгромоздился Сашке на живот и два раза лизнул в щеку.

– Нет, ты даже не намекай! Тебя я ни за что не брошу, это ясно. И ты вместе со мной потащишься в эту самую Америку. Так что… Так что надо звонить девчонкам, узнавать, как собак перевозят. А что у нас там с прививками? Жора! Как же здорово, что мы на выставку подготовились, у нас все прививки в норме. Сейчас съезжу в ветеринарку с твоим паспортом, узнаю, может быть, еще чего поставить надо.

Уже в машине Сашке позвонила Люська.

– Шурочка, привет! – защебетала она. – Я вас на выставку записала. Короче, в эту субботу, ты знаешь, да?

– Это я знаю, а ринг когда? Кто судит?

– Саш, сама позвони в клуб и все узнаешь. А еще, – не замолкала подруга. – Тут новый зоомагазин открыли, я там на Жорика такую обалденную курточку видела! Ты увидишь – умрешь! Даже лучше, чем та, помнишь, которую я покупала ему в Германии? Только я забыла, у него какой размер? По спинке сколько сантиметров?

– Люсь, я не помню. Тридцать восемь по спинке, кажется.

– А еще шлейку видела, такая кла-асная! Но он же шлейки не носит, да?

– Шлейку? Не знаю, Люсь, купи на всякий случай. А то я тут замуж выхожу, в Америку переезжаем, так мало ли, может быть, Жорика в шлейке лучше перевозить. А то все эти самолеты… Он же не летал ни разу, чтобы из ошейника не вывернулся, Только вот…

– Козлятина, я не поняла… Ты выходишь замуж? – вдруг медленно спросила Люська.

– Да, выхожу. Сейчас вот еду про Жорика спрашивать. Надо же все справки собирать, я паспорт покажу, а мне…

– А за кого?

– Ты про что? А, ты про замуж! – не сразу сообразила. – Как, то есть, за кого? За Астурова. Я ж тебе говорила про него.

– Это за этого… Сашка, а ты хорошо подумала?