Собачий вальс

Посетители включаются в разговор, перебивая друг друга.

ВЕРА: Даже не спорьте, хорошая пластика, причем не бюста, а лица!

НАДЕЖДА: Вот и я говорю, прическа — фу-фу-фу, волосок к волоску, куда там Кобзону, и цвет удачный.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Давно хочу к его массажисту, пусть и мной займется.

НАДЕЖДА: У тебя тоже проблемы с простатой?

ВЕРА(Надежде): А ты откуда (пауза) такие слова знаешь?

НАДЕЖДА: Оттуда, откуда и ты.

НИКОЛАЙ: Но что же нам теперь делать?

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Надеяться на лучшее.

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: Вы сами сказали, что можно не надеяться!

НИКОЛАЙ: Нас не интересует — на что надеяться, нас интересует — сколько надеяться.

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Может день, может два, а может и десять лет. Распоряжение Евгения Петровича: если что, вот в таком непредвиденном случае, то двадцать пять лет аппаратура должна работать.

НИКОЛАЙ: Двадцать пять?! Когда при советской власти отменили расстрел, это была высшая мера наказания…

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Ускорить выздоровление может общение с близкими.

ВЕРА: Вы хотите поселить здесь публичный дом?

НИКОЛАЙ: Она шутит. У него нет никого ближе нас.

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Вот тут ему по-настоящему повезло. Приходите по одному и разговаривайте так, как будто он все слышит. Рассказывайте про приятное, вспоминайте радостные моменты, главное — не вызвать у больного негативных эмоций. От них его состояние может ухудшиться вплоть до… Вы понимаете?

ВЕРА: Что, до банкротства?!

СЕРГЕЙ ПЕТРОВИЧ: До наследства, Вера, до наследства!.. Где ж он тебя, такую умную, нашел!

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: А теперь дадим Евгению Петровичу отдохнуть. (направляется к двери, приглашая всех выйти). Насчет ваших будущих визитов я дам распоряжение охране и предупрежу персонал. Приятно было познакомиться.

Врач уходит, за ней посетители. Проходя мимо сейфа, каждый любовно смахивает с него воображаемые пылинки.

Свет гаснет.

* * *

ГОЛОС ДИКТОРА: Мы продолжаем рассказывать о г-не Раздайбеде. Евгений Петрович уже неделю находится в коме, но, как это ни парадоксально, состояние его (пауза) продолжает расти: акции холдинга «Трудовой мозоль» на последних торгах на Винницкой, простите, Венецианской бирже поднялись на 12 процентов. Ходят слухи, что Евгений Петрович отдает команды с того света! Несколько крупных бизнесменов специально попытались впасть в кому для достижения таких же результатов. В палаты интенсивной терапии образовалась живая очередь. Ну, в смысле, не совсем живая…

Зажигается свет.

* * *

Вера сидит на стуле у кровати, смотрит вверх, на экран. Она в элегантном костюме, на ногах бахилы, красивая сумочка — на спинке стула.

ВЕРА: Что мне с тех акций, лишенец… (опускает взгляд на кровать) Ты знаешь, что мне заблокировали карточку?! Да разве мне одной! В банк пришли шесть твоих прелестниц. Им тоже заблокировали… Мы полчаса стояли в одной очереди!..

Медленно приоткрывается дверь.

ВЕРА(театрально заламывает руки): Наш дом опустел, горничные уволились, повар на больничном… на кого ты нас бросил…

В палату заглядывает Любовь Николаевна.

ЛЮБОВЬ НИКОЛАЕВНА: Без истерик, пожалуйста!.. Вера, ему вредно нервничать. Говорите о хорошем и не кричите. Не нужно его пугать.

Врач выходит.

ВЕРА(сама себе, громким шепотом): Я б тебя испугала… один раз… (внимательно смотрит на лежащего) Как я мечтала об этом. Всю нашу жизнь. А ты точно не слышишь? Или слышишь? Сейчас меня больше всего интересует — на кого завещание? Перед аварией ты сказал «Все прелести этого мира не стоят одного верного друга». Потом принял «Камасутру» и устроил всю эту «Виагру». В смысле наоборот! Так значит, все мне? Верней меня никого у тебя нет! Ну, моргни хотя бы (присматривается) Нет, показалось…

Вера встает и идет к сейфу, пытается угадать код, но безуспешно.

ВЕРА(набирает цифры): Вот скотина, и мой не подходит! Чей же это размер и номер бюста? А может — возраст?!..

Возвращается к кровати, присаживается на стул.