Собака Кантерсельфа

Неволин за оставшееся время проштудировал всю найденную под скорую руку литературу про Алгу-17, и даже на первый поверхностный взгляд у него сложилось стойкое убеждение, что вся документация прошла жесточайшее цензурирование. Не хватало не только отдельных страниц, но целых томов. Разрозненные сведения никак не хотели ложиться в стройную картину. Единственное, за что зацепился взгляд, это то, что в городке создавался специализированный медицинский центр, равного которому не было в Европе.

Это было модно. Создавать что-либо, равному которому не было в Европе, мире. Не важно что, торговый центр или бардак.

Едва Неволин прочитал про врачей, у него засвербело. Подлые людишки в белых халатах. И сюда добрались со своими скальпелями и пилами.

– Слушай, а мы ведь фактически выбрались за пределы официальной блокады, – сказал Неволин. – Ничто не помешает нам включить мотор и продолжить плавание до встречи с более цивилизованными местами.

– Мне кое-что может помешать, – буркнул майор. – Совесть. Есть такая противная штука навроде наездника. Сидит в тебе и понукает. Это нельзя, то нельзя. Все более-менее приятные вещи либо аморальны, либо незаконны. Стыдно. Чувство-паразит.

Но вот что я решил. Я сойду на берег первым, а если ты решишь запустить мотор и куда-нибудь уплыть, я, пожалуй, ничего не успею предпринять.

Дело кончилось тем, что они молча погребли к берегу, ориентируясь на шум волн, разбивающихся о волнолом. Вскоре лодка ткнулась в возвышающуюся на пару метров бетонную стену. Они поплыли вдоль нее, ища, где можно оставить лодку и подняться.

Вскоре такое место обнаружилось. Горизонтальная площадка располагалась чуть выше уровня воды, от площадки вверх протянулась лестница.

Они так обрадовались находке, что невольно расслабились, и это едва не стало трагедией. Когда они привязывали лодку, со стороны лестницы раздался тихий шорох, и тотчас некто, молча и яростно врезался в них. Если бы он хотел убить, то убил бы, но у него оказалась другая цель. С недюжинной силой отшвырнув напарников, при этом автомат Шорохов выронил в воду, незнакомец вскочил в лодку и яростно отпихнулся ногой, после чего так же яростно загреб.

Неволин прицелился, но Шорохов помешал ему выстрелить. Поднимать шум было нельзя.

Они стояли и бессильно смотрели, как воришка деловито пристраивает мотор на место. Сейчас взревет мотор, и вся их конспирация полетит к черту. Внезапно раздался короткий свист, и в теле вора возникла оперенная деталь. Он бултыхнулся за борт и без промедления пошел на дно.

Шорохов, велев оставаться напарнику на месте, бесшумно опустился в воду. Нырнув, вынырнул почти у самой оконечности волнолома. Обогнув его, нырнул опять и вынырнул в точке, приблизительно диаметрально противоположной, где остался Неволин. Он ожидал увидеть такую же лестницу и не ошибся. Тихо выбрался, дождался, пока вода стечет с одежды. Бесшумно поднялся по ступеням. Стрелка увидел сразу. Тот лежал у противоположного буртика и высматривал лодку.

Шорохов кошкой бросился ему на спину. В последний момент стрелок что-то почувствовал и начал оборачиваться, вследствие чего майор немного промахнулся и вместо того, чтобы всей массой обрушиться на противника и вышибить из него дух, попал грудью на выставленное плечо. Мало того, что он сам себе сбил дыхание, но еще и не смог как следует приложить соперника.

Тот ужом выскользнул из-под него и вскочил на ноги. Шорохову, использовавшему весь свой немалый рост, удалось ухватить его, но то, что он поначалу принял за тело противника, оказалось на деле краем длинного одеяния. Незнакомец рванулся с такой силой, что почти без задержки вырвал его из рук и окончательно освободился.

Пошла к черту конспирация, понял Шорохов.

Он ожидал, что скрывшийся незнакомец поднимет тревогу, но прошла минута, другая, а вокруг была все та же, ничем не нарушаемая тишина.

Майор еще для верности полежал, прислушиваясь, потом полез в воду за лодкой. На этот раз он заметил, насколько она была ледяной. Не влезая в лодку, он дотолкал ее до причала, где они с Неволиным привязали ее в укромном месте, и без задержки тронулись в глубь суши, встретившей их столь негостеприимно.

28.

– Пластид заложен по периметру дома. Мы похороним. Прыг – скока, – сказал Голован.

– Интересно, а сами мы выберемся? – мурлыкнула Марж.

– Обижаешь.

Засветло Немой закрыл все ставни, проверил все замки, не упустив и чердак, и теперь присоединился к ним. В наглухо зашторенном доме они чувствовали себя словно на космическом корабле. Включенный повсюду свет вместо уюта навевал ощущение опасности.

– У меня даже мурашки по коже, – призналась Марж. – Так неохота умирать.

– А ты не умирай, – пожал Голован плечами.

Сам он отвлекался тем, что пытался вспомнить, что было с ним раньше, но дальше клиники Живого ничего не припоминалось.

– А ты Живого видела? – спросил он у Марж.

– Конечно.

– Я не о том. Ты смогла бы его узнать?

– Он был в маске. Операция, все такое.

– На операции ты не могла его видеть.

– Я хотела сказать, он приходил после.

– И был в маске? Странно.

– Можно подумать, он к тебе без маски приходил.