Собака по имени Шурик

Давно я не наблюдал такой картины, но как помню, в детстве мы часто её наблюдали. В тот период времени было затишье на отстрел собак, и мы, будучи детьми, часто наблюдали такие картины, бегая по посёлку или играя на детской площадке. Частенько мимо нас пробегала куча собак. Это свора была по-своему организована, но нам она казалась беспорядочной. Собак 6-9, а порой и более, из них собаки две – сучки, остальные кобели, просто носились туда-сюда по всему посёлку, на бегу, а иногда и с остановками, постоянно обнюхивая друг друга в непристойных местах. При этом всём кавалеры часто пытались добиться расположения милых дам, и тем самым вызывали друг друга на дуэль. Вот среди таких миграций собак мы и наблюдали присутствия Шурика. После коих он заявлялся домой, когда ему вздумается, и нёс за собой столько неприятностей нашей маме, что вспоминать жутко. Шурка, конечно, понимал, после «взбучки» свою вину, но никак не мог её исправить. Вина его заключалась в том, что после загула, извалявшись во всяческих видах грязи, он пробегал по подъезду, распахивал дверь в квартиру, устремлялся на кухню первым делом, а потом – либо убегал обратно, либо укладывался на своё место на передышку, оставляя за собой тропинку грязевых следов! Если это случалось ночью, то мама этот сюрприз получала только утром, и тем самым её утро начиналось с подтирания грязевых следов на дверях и полу подъезда и квартиры, а так как Шурика уже не было на месте преступления, то ругалась она про себя. Когда же он забегал днём и первым делом устремлялся на кухню, а мама находилась именно там, то он сразу же встречался со своим наказанием и воспитанием…

Не нравилось происходящее не только маме. Часто поступали жалобы от соседей из-за грязи в подъезде. Такие жалобы поступали обычно тогда, когда Шурик приходил домой ночью, и соседи, которые вставали раньше нас, наблюдали данную картину. Когда же он приходил днём, то мама по возможности сразу за ним убирала. Но всё бы ладно, если бы не будущий инцидент.

Шурик был силён и телом и духом, наверно именно поэтому он не так долго продолжал бегать в стае собак. Он относительно быстро добился расположения одной милой дамы и отбил всех кавалеров у неё так, что дальше они уже совершали прогулки только вдвоём, а другие продолжали бегать примерно тем же составом. Редко кто пытался присоединиться к Шурику и его любимой, а кто пытался, тот быстро передумывал. Не только потому, что его заставлял передумать Шурик, его так же ни на шаг не подпускала к себе возлюбленная Шурика.

Возлюбленной Шурика была, как мы её называли, Сапожница. Мы с друзьями познакомились с этой собакой ещё прошлой зимой. Она подбегала к нам и играючи хватала нас зубами за валенки или зимние сапоги, иногда даже стаскивала. Особенно хорошо у неё это получалось весной, когда мы все бегали в резиновиках. Нам не было больно, нас это забавляло, но не весело было тому, с кого она умудрялась стащить резиновый сапог. Вот за эти увлечения мы и прозвали её Сапожницей! Она была породы гончак, но была не чистым гончаком, о чём свидетельствовал немного нелепый окрас и малый размер тела для гончака. Но охотилась она на наши сапоги как настоящий гончак! Сердце именно этой собаки завоевал наш Шурик.

Вернёмся ближе к делу, а именно к инциденту. Шурик с Сапожницей, как и раньше с толпой собак, пропадал целыми сутками и так же заявлялся домой, ни есть какой, после брачных игр с любимой. Но это ещё не беда, как было сказано ранее, а вся беда заключалась в следующем. В одну из любовных ночей с Сапожницей в свои любовные игры они решили поиграть в огороде, который находился по правому боку от нашего дома, как раз со стороны нашего подъезда. Хорошо, если бы этот огород был только наш, но он состоял из отдельных участков земли, поделенных на жильцов дома. Огород был обнесен забором. Внутри этой загороди находились наши и соседские грядки, огуречники и т.д. У некоторых соседей на участке были построены деревянные сараи, у некоторых – хлев, у кого и курятник. У нас же был построен хлев, в котором мы держали поросят, позже к нему папа сделал пристрой. Получилось, что был и сарай, и хлев под одной крышей. Пристрой был продолжением хлева и заканчивался стеной, продолжающей высокий забор, ограждающий наш участок со стороны улицы.