Собака Раппопорта

Приходила сестричка Лена, делала Ватникову укол, и Хомский исчезал из головы. Через пару дней насильственной абстиненции болтливый покойник-напарник возвращался, и приходил медбрат Миша, с новым уколом, от которого Хомский либо лопался внутричерепными брызгами, либо ненадолго перемещался вовне и разрастался до колоссальных размеров и занимал собой всю палату, едва оставляя место для Ивана Павловича. Потом Иван Павлович забывал, что Хомский оказывался вовне.

Ватникова жалели. Васильев сочинил ему сложный диагноз: распространенный остеохондроз и спондилоартроз в стадии стойкого обострения с синдромом вегето-сосудистой дистонии и астено-невротическим состоянием на фоне частых синкопе, что позволяло оставить Ивана Павловича в отделении, в палате-люкс для своих. Начмед Кирилл Иванович к тому времени уже не интересовался коммерческими вопросами и вообще ничем не интересовался, а только спал в местах, где застигал его сон, а потому ему было решительно наплевать на то, что роскошная палата простаивает и не приносит доход. Пригласили ворчливую, медленно из ума выживающую Веру Матвеевну — невропатолога. После бесед с Хомским под боярышник и овсянку личность Ивана Павловича изменилась настолько, что это следовало как-то обосновать. Вера Матвеевна обнаружила у Ватникова расхожий диагноз: хроническое поражение головного мозга смешанного генеза — тут тебе и давление, и склеротичные сосуды, и вероятные в детстве травмы черепа, да и водочка, разумеется. Но опытная Вера Матвеевна не стала писать водочку на первом месте, и вышло, что коллеги разумно подстраховались: с такими делами вполне позволительно находиться в отделении общего профиля, то бишь в реабилитационном-травматологическом, и вовсе не обязательно звать санитаров, вязать Ивана Павловича и везти его в другую, страшную больницу с решетками, где Хомского заставят убраться из головы такими жесткими и грубыми методами, что от драгоценной личности Ватникова не останется ничего.

Сейчас Иван Павлович — осунувшийся, заросший, изможденный и опустившийся — лежал на койке и слушал, как маленький телевизор, используя канал Дискавери, рассказывал ему о бригаде чернокожих специалистов-мусорщиков, которые только что расстреляли помойку из хитроумной пушки. Он и помыслить себе не мог, что вот-вот его призовут к освидетельствованию и составлению заключения. Послышался гул, смешавшийся с шарканьем ног; Иван Павлович начал медленно поворачивать голову, чтобы посмотреть, кто пришел, а пришли, как уже окончательно и бесповоротно понятно, санитарный инспектор Медовчин, Васильев, Дмитрий Дмитриевич, д'Арсонваль, и только Анастасия Анастасовна замешкалась, потому что сначала распутался, а после запутался шланг.

3

Можно было и заартачиться Васильеву, и настоять на своем — больной он и есть больной, он недееспособен, а потому не стоит беспокоить Ивана Павловича и обратиться лучше в учреждение, с которым у них заключен договор… но это было чревато высоким гневом, на голову владелицы собаки в угоду вельможному Медовчину могли обрушиться какие угодно диагнозы, а Ватникову все-таки можно было пока еще подмигнуть, намекнуть, он еще оставался своим, увязшим одним сапогом в мире естественной природы… да и сам Ватников, не напиши он Медовчину заключения, мог пострадать, а санитарный лев происходил из военных, ему было достаточно того, что вот перед ним психиатр, специалист, зачисленный в штат; неважно — больной или здоровый, зато обязанный и присягнувший…

Сколько шума из-за несчастного, будь он неладен, куска дерьма в обшарпанном коридоре!

Медовчин остановился посреди палаты, в непосредственной близости от невидимого ему воздушного шарика вменяемости, и доктор Ватников ужасно боялся, что грозный посетитель проткнет эту непрочную сферу откормленным пальцем или слишком сильно дернет за веревочку. Медовчин, остановившись, еще больше возвеличился и надулся, так как был не просто представителем санэпидемстанции, но и занимал видный пост в горздраве, а потому имел право соваться во все, дабы обеспечить Порядок.

— Здравствуйте, — произнес Медовчин с откровенной принужденностью в голосе. — Как вы себя чувствуете?

Ватников беспомощно посмотрел на Васильева. Тот поднял брови и сделал удивленное лицо.

— Ну, довольно прилично, — промямлил Иван Павлович. — Позавтракал вот… каша сегодня удалась.