Собаки Европы

Каштанка поглядела на меня как-то странно, а потом быстро, будто боялась, что передумает, сказала:

«А ещё Козлик придумал для нас с ним особый язык».

«Что?»

«Да, он придумал для нас с ним свой язык. Там всё очень серьёзно, он прислал мне правила и словарь. Сказал, это язык нашей с ним любви. Но он надеется научить ему всех, кого мы с ним полюбим. Я уже знаю штук тридцать слов… Он заставляет меня их учить. И то, что я вам прислала, это наша с ним переписка. Он, конечно, просил меня вам не признаваться, сказал, что это должно остаться нашей тайной… Но я…»

«Билядь!» — громко сказал я. Очень громко. Весь зал аж вздрогнул. С противоположного его конца к нам направилась администратор, на ходу приделывая на лицо корректно-нудное выражение. Но маска всё время сползала. На самом деле она жаждала моего позорного изгнания из этого буржуазного райка.

«Я сама удивилась… — Каштанка с наслаждением разглядывала мою перекошенную от злости и обиды морду. — Мой друг извиняется, он сегодня впервые в Минске, а его уже дважды ограбили. Войдите, пожалуйста, в положение…»

Это она администраторше так сказала — и та, смутившись, вернулась на место.

«Предатель, — произнёс я вполголоса. — Чёртов Козлик. Вот же су-ка».

Каштанка кивнула.

«И как он назвал это своё… изобретение? — спросил я с дьявольским смехом. — Этот язык вашей большой и чистой любви?»

«А вы угадайте».

«Да ладно…»

«Форнаталь».

«Как?»

«Форнаталь. Типа язык для Натали. Для меня. Подарок от любимого. И тут я должна была бы с гордостью сказать, что я, наверное, первая женщина в мире, которой подарили целый язык. Но вот беда… Первым языком, который мне подарили, была бальбута. Я об этом помню, ОО.Так что у меня теперь два языка. Смотрите, завидуйте, у каждой женщины должна быть змея, а во рту у змеи раздвоенное жало, один конец — форнаталь, второй — бальбута… Забавно. Правда, ОО?»

«Я пойду покурю, — мне нужно было остаться наедине с собой. — Ешь свои мозги, я быстро…»

«Собираетесь ему позвонить?»

«Собираюсь его убить».

«Может, не надо? Он же просто козлик».

«Просто предатель».

Форнаталь, блин. Форнаталь! Козликанто! Вот урод. Я выкурил сигарету, вторую, третью и почувствовал, что трезвею, а внутри меня росла тошнотворная, чёрная злоба, с мохнатыми толстыми стеблями, жгучая и одуряющая злоба, почти что ненависть. Она наливалась ядом, она тащила свои тяжёлые листья через весь город, нависая над проспектом, она простиралась вплоть до северной окраины моего большого города, она закрывала своей чёрной тенью многоэтажку в тёмном микрорайоне, она знала, что ей нужно отыскать в этом лабиринте одинаковых квартир. Существо под названием «Глупый маленький козлик», мелкое, убогое создание, которое бросило мне вызов.

Форнаталь.

Вот же падла.

Я ему покажу форнаталь.

Я вернулся и попрощался с Каштанкой, которая ответила мне какой-то своей африканской поговоркой.

«Пришли мне всё, что у тебя есть, по этому форнаталю…»

«Хорошо, — с готовностью согласилась Каштанка. — Но я хотела вас попросить, чтобы вы не очень больно его убили, ОО. Просто я думаю, что…»

Но я уже не слушал, что она там щебечет. Я уже знал, что я сделаю. Я уже готовил суд. Первый судебный процесс на языке бальбута.

Каштанка пообещала ничего не рассказывать этому предателю, и я ей верил. Ну да, девка — но она не такая, как все, она умеет хранить тайны. Но о своей идее я ей решил всё-таки не рассказывать. Мало ли что ей в головку ударит. Через несколько дней она и Козлик получили от меня письмо, полностью посвящённое бальбуте, — и только в самом конце, будто невзначай, я написал, что жду их у себя второго апреля. Ровно в семь. А затем я послал имейл Буне, который получил от меня особые инструкции. Буня был приглашён в мою резиденцию на шесть вечера.

Оставалось только ждать.

Первым пришёл Козлик. Стараясь ничем себя не выдать, я изредка поглядывал на него, пытаясь найти на его бородатом, плохо прорисованном лице приметы совершённого предательства. Но он выглядел как всегда. Только прыщей стало ещё больше. В марте на мордах молодого поколения вылезают целые колонии прыщей, а нам смотри на них и терпи. Терпи и отводи глаза от этой скверны.

Я тебя самого выдавлю, как прыщ. Прыщ на красивом лице моей бальбуты. Козлик-хуёзлик, король форнаталя, влюблённый шекспирчик. Мало не покажется. Это будет твой последний вечер. Последний вечер на острове Бальбуты.

Влюблённый шекспирчик лежал на полу и читал мои книги. И только по тому, как вздрагивала его шея, по тому, как краснели щеки, было понятно, что он ждёт звонка в домофон. Никак не может дождаться, что сейчас придёт она и…

«Когда! Она!» — вспомнил я «Гостью из будущего». Фильм из того далёкого времени, когда я, лёжа на полу с приятелями, вырезал из бумаги фигурки солдат, купцов, чародеев и обнажённых женщин. И читал «Словарь юного филолога» вприкуску с халвой.

«А говорил, романтик…»

Я улыбнулся.

«Пиво?» — предложил я Козлику. У него было право на последнее желание. А он, дуралей, ни о чём не догадывался.