Собаки книжного магазина на краю света

Эта темнота создает среду обитания на глубине от пяти до сорока метров, и впоследствии исследования показали, что в ней могут находиться самые разные виды живых организмов. Как удалось обнаружить ученым, здесь встречаются очень редкие виды глубоководных обитателей – древние брахиоподы, губки, трубчатые актинии, морские перья, мягкие кораллы, целые колонии черных кораллов и более 50 видов рыб, живущих достаточно близко к поверхности. И все они находятся очень близко друг к другу, формируя разноцветный калейдоскоп.

В 1978 году королевским указом фьорды были исключены из национального парка Фьордленд, и они больше не находились под защитой. После публикации исследований 1985 года ученые осознали, насколько важно восстановить защиту этой важной, уникальной среды.

Лэнс, помогавший в проведении того исследования, стал ярым сторонником защиты региона. Мы решили учредить чартерный бизнес и посвятить его защите нашего подводного мира. На наших бортах запрещалось рыбачить. Мы сосредоточились на экологическом образовании ради сохранения природы. А как только мы начали бы получать прибыль, мы бы поддерживали научные исследования. И ни при каких обстоятельствах мы не поступились бы нашими ценностями.

Наши бухгалтер и адвокат подумали, что мы сошли с ума, ведь каждый приезжающий во Фьордленд, по их утверждениям, хотел порыбачить. Но мы уже приняли решение, и в конце концов они оба нас поддержали. Мы были абсолютно уверены, что все получится.

Изначально мы арендовали 25-метровую яхту «Эвохе»: мы оба входили в ее экипаж несколькими годами ранее, когда в составе организации Earth Trust протестовали против дрифтерного промысла в Тихом океане и Тасмановом море. Лэнс знал, что стандарт «Эвохе» позволяет нам работать не только в прибрежных регионах Новой Зеландии, но и на субантарктических островах (архипелаг Окленд, острова Антиподов и Кэмпбелл). В 1995 году мы начали работу: наша компания называлась Fiordland Ecology Holidays.

Моим «офисом» стала наша небольшая свободная спальня, поэтому Хунза, которому уже было семь лет, каждый день был со мной. Ему было очень скучно после его захватывающей и занятой жизни в Инверкаргилле, за которой последовало несколько лет работы с молодежью в Те-Анау. Я знала, что ему не хватало такой жизни: множество людей его обожали, даже боготворили. Он был их героем. А теперь он внезапно и преждевременно ушел в отставку.

Он очень быстро понял, что две долгие прогулки (утренняя и вечерняя) стали единственной физической активностью в течение дня. Лэнс проводил многодневные поездки у побережья, а я держала бизнес на плаву. Это происходило еще до эпохи интернета и мобильных телефонов, поэтому деловая корреспонденция отправлялась по факсу или обычной почтой. И только через год я купила себе первый компьютер и принтер.

Хунзе нравились дни, когда ко мне приезжали клиенты, чтобы зарегистрироваться за один день на предстоящий вояж. Больше людей – больше возможностей для получения внимания, и иногда он выглядел так, будто хотел провести с клиентами полноценный разговор. Он сидел перед человеком, смотрел ему в глаза, держал уши востро, а спину – прямо, и иногда с ним кто-то говорил. Его ответная реакция была мгновенной: он поворачивал голову к собеседнику, немного приоткрывал рот. Если разговор продолжался, он вставал и в своей манере вовлекался в него полностью.

Я всегда разговаривала со своими домашними животными. Обычно это одна или две основные фразы в духе «Как ты сегодня?» или «Чем занимался?». Но когда Лэнса не было в течение нескольких дней и мы с Хунзой оставались дома одни, ходили на прогулки, работали в офисе, ужинали ближе к ночи, у нас начались поистине глубокие беседы.

Мы с Лэнсом поставили на карту все, чтобы основать нашу чартерную компанию. Мы рассчитали бюджет до последнего цента, вплоть до расходов на еду и ветеринара для Хунзы. В качестве небольшого дополнительного дохода мы начали посуточно сдавать полностью автономную квартиру, у которой была общая стена с нашей. За ночь мы зарабатывали лишь по 60 долларов, но это были деньги на мои домашние расходы, и каждый цент был на счету.

Мы ели самые простые блюда, и у Хунзы на завтрак были либо хлопья, либо каша, иногда с кусочком тоста, а на ужин – овощное пюре с подливкой или рис с яйцом. Мы ели одно и то же каждый день, сидели вместе и разговаривали. Лучшим моментом было возвращение Лэнса с вояжа, ведь он приносил с собой любую оставшуюся еду – фрукты, овощи, хлеб, а иногда даже мясо. Я была и до сих пор остаюсь вегетарианкой, поэтому все мясо доставалось Хунзе. Какая же это была радость!

Хунза решился посетить окрестности Манапоури, забегая к людям, которые угощали его чем-то, а иногда он даже крал еду других собак и кошек. Я не знала об этом, пока соседка не сказала мне, что Хунза все время воровал ужин у ее собаки. Мне было очень стыдно.