Собаки, кошки, попугаи и другие

– Это, должно быть, оттого, что люди наконец-то разобрались, что ни к какому инопланетянину их нипочем не пустят, а в лучшем случае лишь покажут пятиминутный ролик, на котором, как я слышал, даже цветов толком не разберешь.

– Да, - соглашается со мной тот, что чуть раньше хмыкнул, и голос у него оказывается приятным.

Второй рулит молча. Должно быть, они военные или секретные агенты; на это указывают и немногословность, и широченные плечи. Интересно, вооружены ли они? Наверняка вооружены.

– Мне, поди, придется дать клятву о неразглашении? - спрашиваю я.

Оба моих спутника молчат, из чего я заключаю, что дать клятву мне придется непременно, но, в общем-то, я не против. Как говорится, молчание - золото.

Мы подъезжаем к воротам, и охранник, мельком заглянув в машину, пропускает нас. Выглядит охранник так, будто все на свете ему смертельно наскучило, но что касается меня, то я от нетерпения из кожи выскочить готов.

Мы проезжаем мимо мрачного серого здания, поворачиваем налево, и глазам моим предстает огромная коническая труба. Через минуту машина останавливается перед крошечной постройкой, и мы выходим. Наверное, от волнения я вдруг представляю, что меня угораздило оказаться в настоящем голливудском боевике. Возможно, меня даже играет сам Брюс Уиллис. Брюса Уиллиса я очень люблю, особенно в «Крепком орешке», который смотрел раза четыре.

Мы проходим через громадный зал, на выходе которого симпатичный паренек велит мне расписаться под каким-то документом, а после того, как я это делаю, прикалывает мне на грудь блестящий ярко-оранжевый значок; затем мы заходим в офис, сидим там некоторое время и идем дальше по коридору в другой офис. Нам навстречу поднимается из-за стола высокий брюнет. Выглядит он весьма усталым - и не только потому, что сейчас раннее утро, но и потому, что на плечи ему, как и на плечи Сьюзан, давит тяжеленный груз ответственности.

– Меня зовут Роберт, - представляется усталый, но руки мне не подает.

– А я Мартин Богати, - представляюсь я, на что он говорит:

– Я знаю, кто ты такой.

В словах его нет неприязни, но нельзя сказать, что он дружелюбен со мной. Просто, понимаю я, Роберт - человек дела. Да и действительно, может ли быть на свете что-то более важное, чем инопланетянин? По-моему, так нет.

И тут мне в голову впервые приходит мысль, что, возможно, ученые ожидают от меня такого, добиться чего им самим не удалось. От этой догадки я весь холодею. Я надеюсь, что они не будут уж очень разочарованы, если мой разговор с инопланетянином не слишком заладится. И самое главное, чтобы не досталось профессору Пфейфферу, ведь это он придумал привести меня сюда. И впрямь, вряд ли у меня получится что-нибудь путное. Я даже земных-то иностранных языков не знаю, не говоря уже об инопланетных. Правда, в десятом классе я несколько недель занимался французским, но, между нами, не научился толком произносить даже слово «Привет».

В комнату входит профессор Пфейффер, и видеть его я чертовски рад.

– Здравствуй, Марти, - говорит он и крепко пожимает мне руку.

– Здравствуйте, профессор Пфейффер, - отвечаю я.

– Зови меня просто Билл, - говорит он.

Я киваю, будто дело и выеденного яйца не стоит, будто среди моих знакомых полным-полно ученых. И всех их я зову по имени.

– Отлично, - говорит он, потирая руки. - Ну, если не возражаешь, давай поскорее отведем тебя к инопланетянину.

– Как, прямо сейчас? - не верю я собственным ушам.

– Конечно, - говорит он. - А почему бы и нет? Да, и не хочешь ли чашечку кофе?

– Как, вы предлагаете мне с чашкой кофе зайти к инопланетянину? - удивляюсь я.

– Против кофе инопланетянин не возражает, - заверяет меня профессор Пфейффер, - и даже сам иногда его пьет.

– Ну тогда ладно, - говорю я. - Только мне, если можно, добавьте немного молока.

Внезапно я понимаю, что узнал об инопланетянине нечто новое, нечто, чего прежде не сообщалось ни по телевизору, ни в газетах и чего я не слышал ни от Джоу, ни от кого-либо другого. Оказывается, инопланетянин пьет кофе! Вот это да! Но если он пьет кофе, то какой же он инопланетянин?