Собаки на фронтах Великой Отечественной

Отступая, немцы сполна исполнили волю Гитлера: «Противник должен получить негодную на долгое время, незаселенную пустынную землю, где в течение месяцев будут происходить взрывы мин». Ими, казалось, нашпигован каждый сантиметр освобожденной территории.

Завершалась Невельская наступательная операция, город был освобожден 6 октября, а бои за окончательное освобождение района продолжались до января сорок четвертого, день за днем очищалась наша земля от врага. Работали бойцы 37-го сутками. Боевые донесения шли в батальон одно за другим.

«На территории госпиталя Джек Кириллова обнаружил (и обезвредил Кириллов) противопехотную мину „S“. Мина летней установки с взрывателем нажимного действия „S“ MIZ-35. В 25 метрах от госпиталя в период тренировочных занятий обнаружено 13 штук мин минометных боевых, гранат ручных — 5 шт., артснарядов — 2 шт.»[71].

«Город Сураж-Витебский.

В районе города Усвяты обследовано 10 км шоссейной булыжной дороги, где сержантом Гириным (собака Пальма) обнаружено 5 мин ЯМ-5.

2. При разминировании подходов к землянкам, расположенных в 50 км от дороги Усвяты-Сурож Гириным (собака Пальма), обнаружено и обезврежено 7 немецких деревянных противотанковых мин.

3. В районе города Сурож-Витебский на проверенном участке обнаружено и снято 2 немецких противотанковых мины ТМ-35 модернизации 1942 года. Красноармейцем Плотниковым (собака Рудза) обнаружена и извлечена 1 зарывшаяся в грунт минометная мина»[72].

«Часть мин находилась там, куда транспорт проехать не может (болота, траншеи, воронки). Мины выносили на руках. ЯМ-5, ПМ Д7, ПМ Д6, t, S, П.О.Т. 3».

Но в сводке не напишешь, как во время проверки подвалов гостиницы «Нева» в Невеле, где фашисты устроили Гестапо, каменели ноги. Каменели, когда она читала написанные кровью послания. «Здесь была замучена невиданными в истории человечества пытками русская женщина Елена Кильдышева».

«Жить хочу!» — Надя Бабаева.

Не отправишь донесения о том, как дыбом встала шерсть на загривках собак от пугающего запаха стресса, запаха крови. Они инстинктивно чуяли опасность, обходя и обследуя стены жутких подвалов. А осенние холода запах стресса удерживали долго.

Чудом не расстрелянный юноша из Невельского подвала рассказывал, как пытали коммуниста Василова: ставили босиком на раскаленную сковороду, запускали под ногти иголки специальной машинкой, вытягивали на дыбе. Не верить этому было невозможно, как невозможно принять, что это творили люди над людьми: казалось, лопается мозг и разрывается сердце. Пытали оккупанты чудовищно, особенно изощренно казнили тех, кто прятал у себя красноармейца или партизана. Угрозы не помогали — люди укрывали и красноармейцев, и партизан. Именно в этом районе действовал с июля 41-го Паутов с отрядом им. Чкалова.

На дорогах появились плакаты: «Мы идем к тебе, Беларусь!»

Она встретила 37-й батальон сплошным кладбищем с лесом труб вместо крестов.

«Трубы.
Пепел еще горячий.
Как изранена Беларусь…»

Эти строки Юлии Друниной Дина всегда повторяла, когда много лет спустя вспоминала то время.

Немцы обожали давать своим карательным операциям ласковые имена. «Maigewitter» — «Майская гроза». Две с половиной тысячи женщин, стариков и детей погибли под огненным ливнем. Сурожский и Городокский районы.

Сжигая заживо женщин и детишек в селах Городокского и Меховского районов, нелюди обозначали свое мероприятие как «Affenkaf» — «Клетка обезьян». После этой операции не осталось вообще ничего живого, потому что деревни до основания были разрушены 12-й танковой дивизией. «Фюрер распорядился… что на указанных территориях человеческая жизнь ничего не стоит, и устрашающее воздействие может быть достигнуто только необычайной жестокостью».