Собеседник

Я услышал ее шаги, она второпях попыталась покинуть квартиру. Ее дыхание было учащённым. Я перевёл взгляд на патрульных. Они, вооружившись, кинулись к двери. Скорее всего, они уже сообщили о случившемся. Остаётся только действовать.

Я перебегаю через проезжую часть. Быстрым шагом иду за ними следом. Прячусь за углом дома. Всматриваюсь. Один из них, скорее всего, останется внизу, второй будет подниматься.

– Лола! Лола! Не спускайся! Поднимись выше к двери, что идёт на чердак. И замри.

– Что? Что ты говоришь?

– У тебя гости, возвращайся обратно.

Я слышу, как она застонала, но, видимо, послушалась. Делать нечего, минут через десять здесь уже будет вооружённая толпа. Нужно действовать. Я просчитался!

Резким движением я открываю дверь. На меня уже нацелен пистолет, но я знаю, что делать. Так или иначе процентов в двадцати только кто-то открывает огонь с первых секунд. Ведь за каждый выпущенный патрон необходимо потом долго отчитываться. Я выбиваю оружие из его рук и бью патрульному прямо в кадык. На вид ему не больше тридцати лет. Его дыхание останавливается, раздаётся тяжёлый хрип. Я, пользуясь моментом, сбиваю его с ног, после чего добиваю ногой по челюсти.

– Лола, что ты видишь? – я шепчу, вооружившись.

– Он зашёл в квартиру.

– Когда увидишь меня, убегай по лестнице вниз. После того как выйдешь на улицу, иди спокойно через подворотню! Только спокойно.

Я поднимаюсь вверх по лестнице, вижу ее притаившуюся. Даю сигнал спускаться. Она, напуганная, спускается вниз. Я приоткрываю дверь и стреляю.

После раздавшегося стона я вижу, как из плеча второго патрульного хлынула кровь. Он упал на пол. Я резким движением отбиваю пистолет ногой, и он улетает в другой конец кухни гостиной.

– Ты в заднице, капитан!

Я не обращаю внимание на него, а лишь включаю свет, чтобы разглядеть, кто же висит подвешенный через крюк на кухне. Свет загорается, и я узнаю его.

После раздаётся глухой звук сирен. Я прихожу в себя. А наушниках я уже не слышу ни прерывистого дыхания, ни других звуков. Оставалась лишь надежда на то, что ей удалось уйти.

На выходе из квартиры я уже слышал шаги и переговоры. Я стреляю в воздух. Они останавливаются. Далее я смотрю на дверь на чердаке, вижу навесной замок. Поднимаюсь и стреляю. Он разваливается, и вот я уже практически на крыше. Сейчас очень скользко, но у меня нет другого выхода. В детстве я часто с пацанами прыгал через них, конечно, за столько лет моя физическая форма изменилась, но выбирать не приходится.

Разбежавшись, я делаю прыжок. Я закрываю глаза, но жизнь не проносится у меня перед глазами, а действительно ли так бывает? Откуда вообще люди взяли эту информацию? Ведь после смерти жизни больше нет.

Я приземляюсь, в правое бедро будто бы втыкают острое лезвие ножа. Я сдерживаю крик, но из глаз брызжут слёзы. Проматерившись про себя, я оглядываюсь. На крыше моего дома стоит знакомый силуэт.

– Лучше остановись! – доносится его голос. Я поднимаюсь, боль потихоньку уходит, но думаю, что, скорее всего, это адреналин помогает. Сквозь темноту я вижу его глаза, его нос заклеен пластырем, а в его руках оружие, скорее всего, снятое с предохранителя.

Я отрицательно мотаю головой.

– Я ведь выстрелю в тебя!

Я верю ему. Юра и я – мы отличались от этих новичков. В нашем случае выстрелить, а после отчитаться как надо проще простого.

Мы смотрим друг на друга так пристально, и я замечаю, что что-то с ним не то, что-то изменилось.

– Верни мне моих дочерей! Где они? И я клянусь, отпущу тебя!

– О чём ты?

Он взмахивает пистолетом, после чего уже переходит на крик.

– Не прикидывайся, сука! Где они?

Раздаётся выстрел, и с моей душой что-то происходит…

5

Насколько мы знаем себя? Насколько можем контролировать свои действия? Доверять? На что вообще способен человек? И что нас сдерживает? Всю жизнь, что существует создание под названием человек, шли войны. И суть не только великих и мировых конфликтах. Это немного другое. Мы не способны жить рядом друг с другом, всё, что нас сдерживает – уголовный кодекс. А что, если ты и есть закон? Что, если ты знаешь все его лазейки и способен вершить судьбы остальных? Я скажу вам, что это значит. Это значит, что человек, осознавший это, принявший этот путь, становится самым опасным зверем, что когда-либо существовал на этой богом забытой земле.

Когда Юра упал, моя душа перевернулась. По мне тут же открыли огонь остальные полицейские. Я, долго не думая, кидаюсь прочь, я знаю, куда идти, куда бежать, но вот знает ли она? Она появилась из ниоткуда, бросив пистолет в сторону, она встала как вкопанная и не шевелилась. Резким движением я повалил её, и мы скатились вниз по металлической черепице.

– Ты что сделала? А? Я тебя спрашиваю!

Лола пребывала в шоке, впрочем, как и я сам. Она вернулась. Вернулась за мной, несмотря ни на что! Если честно, то я не помню кто ещё делал ради меня такой шаг. Казалось бы, простая шлюха оказалась смелее, чем большинство из тех, с кем мне приходилось работать.