Собеседник. Выпуск 3

И ученые - герои повести - вступают в прямую борьбу с бывшим своим коллегой. Одна мысль движет ими, одно стремление - загнать джинна в бутылку, из которой он, использовав удобный момент, вырвался...

Да-да... Повесть Оссендовского - вовсе не из числе сладеньких научно-технических утопий. Жак Бержье (кстати сказать - известный ученый-атомщик, а в годы войны - активный участник французского Сопротивления) имел все основания для того, чтобы вспомнить об этой повести в наши дни.

«Замерзший камень я могу превратить в цветущий сад и полную кипучей жизни пучину океана - в огромное кладбище!» - с упоением восклицает в повести Оссендовского Яков Силин, обуреваемый жаждой безграничной власти над всем миром.

Но разве не может сказать о себе этими же самыми словами современная нам наука?

Люди, кто бы вы ни были, - и в первую очередь те из вас, кто стоит в непосредственной близости от испытательных стендов и полигонов, -будьте осторожны, будьте предельно бдительны в своих научных экспериментах, помните о джинне, могущем снова (в который раз!) вырваться из бутылки, - вот к чему сводится содержание повести Оссендовского «Бриг «Ужас».

Находка, увенчавшая поиск, оказалась действительно находкой. Романы А. Богданова, повести А. Куприна и А. Оссендовского - уже одни лишь эти произведения, вместе взятые, всерьез позволяли утверждать: нет, отнюдь не только слабыми подражаниями

жюльверновским романам о путешествиях к Северному полюсу и в иные малодоступные места, не только сугубо техническими утопиями и слащавыми грезами о будущем представлена фантастика в предреволюционной русской литературе! Была у нас, как видим, и фантастика остросоциального звучания...

Этот вывод, сложившийся у меня по прочтении повести «Бриг «Ужас», нашел неожиданное подкрепление, когда в тех же приложениях к «Ниве» - но уже за 1914 год - я прочитал... еще одну «завтрашнюю повесть» А. М. Оссендовского! «Грядущая борьба» - так называлась она.

...Над Землей пролетели века и века.

Земля будущего во многом отлична от планеты, современной автору повести. Изменился транспорт: железные дороги используются теперь лишь для перевозки грузов, людей же с куда большей скоростью переносят во всех направлениях воздушные «яхты» и «лодки». Ученые Земли научились добывать золото из морской воды, без помощи проводов передавать на расстояние энергию, на расстоянии же (притом на любом) - видеть, и тоже без проводов... Но самое главное - коренным образом изменился образ жизни человечества. Земная кора охладилась настолько, что на поверхности ее могут созревать лишь злаки. Значительная часть сельскохозяйственного производства уведена в подземные галереи. Зато там, с помощью искусственного освещения, снимается до десяти урожаев овощей и фруктов в год! Под землю же ушла и большая часть человечества: на глубинах до семи верст расселилась она...

Все это, так сказать, - чисто внешний облик грядущего мира. А в социальном отношении? О, тут также достигнут несомненный «прогресс»!

На смену многочисленным правительствам пришли гиганты-монополии, горстка всесильных промышленных королей правит миром. А горстку эту возглавляет выдающийся изобретатель Джемс Брайтон. Формально - это не диктатура, нет, боже упаси! Брайтон и не помышляет о личном диктате! Но по существу...

«Так думаю я! - достаточно откровенно заявляет он. - Что же касается других, то ими тайно руководят другие, например... я».

Конечная цель режима, изображенного Оссендовским, «создать счастливое человечество». Какими же путями это «всеобщее счастье» создается?

Первоэлемент «всеобщего счастья» - «всеобщая сытость». Но обеспечить материально всех и каждого - увы, не под силу Брайтону и его компании. Естественно, они ищут иных путей. И находят их в том, чтобы... всемерно сократить количество своих «подопечных». Уже уничтожены, стерты с лица земли с помощью гигантского плесневого гриба (вспомним первую повесть Оссендовского!) азиатские народы. «Действенной и эффективной» мерой искусственного регулирования численности человечества оказывается и система «рациональной работы». Страшная потогонная система, при которой рабочий, не выдержавший заданного темпа, не просто отстраняется от работы, нет, - он физически уничтожается... Вот как иллюстрируется эта система в повести:

«...Около массивных железных печей копошились люди. Они, как черные тени, мелькали в разных местах, подвозя тачки с углем и рудой, забрасывая их в печи, прочищая решетки топок, с лязгом и грохотом опуская тяжелые двери и выливая ослепительно белый металл в каналы, ведущие к фабрикам стали.

Через ровные промежутки времени из отверстий в печах брызгал расплавленный металл или прорывалась тонкая струя пара и почти касались обнаженных тел рабочих. Иногда из стен печей, как жала огромных змей, быстро и беззвучно выскальзывали острые ножи и мелькали в воздухе, проходя рядом с грудью только что шагнувшего вперед кочегара или литейщика.

- Что это такое? - в ужасе крикнул Русанов.