Собеседник. Выпуск 6

— И сила! — Ивашка постучал старика по лбу. — У тебя же специальность самая что ни есть ходовая, тем более, ты не совсем человек. В смысле — не совсем обычный. Тебя небось и радиация не берет?

— Не берет! — Кощей горделиво приосанился. — И воздуха мне очень мало нужно. И пищи.

— Так тебе ж прямая дорога на Марс. Там рудники-автоматы, сложная электроника, а условия для дежурства — тяжелые. Воздух экономят, воду там, пищу. А тебе это — хоть бы хны.

— Позвольте, молодой человек, — забеспокоился старик, — какая же разница: что тут, что там? Тут один и там один!

— Разница какая? Громадная! Кому ты тут нужен? Никому. Наоборот, бельмо на глазу, мешаешь только. Рано или поздно доберутся до тебя — камня на камне от твоей цитадели не оставят. А там тебе цены нет, для всей Земли трудишься.

— А ведь это идея, дед! — раздался вдруг из-за двери тихий голос.

Дверь распахнулась.

— Выходите, затворники, — сказала Василиса. — Дед, нам нужно поговорить. Этот бандит подал неплохую идею.

— Это я — бандит?! — вспылил Ивашка.

— Пойдем, — не обращая на него внимания, сказала Василиса. — А то этот петух горластый поговорить не даст.

Тут Ивашка обиделся.

— Нужны вы мне! — сказал он. — И вообще, я пошел. Стрелу отдайте! — крикнул он удаляющейся паре.

— На веранде, — не оборачиваясь, бросил Кощей.

Ивашка нашел стрелу, еще раз пробормотал «очень нужно» и пошел по тропинке. Обойдя дом, он наткнулся на «Яву», на ручке которой висел мотоциклетный шлем.

— Да эта выскочка еще и на мотоцикле ездит, — неизвестно чему возмутился он. — Ну и черт с ней!

Он вышел на дорогу и быстро зашагал по ней туда, где он несколько часов назад оставил свой мотоцикл.

— Выскочка, выскочка, выскочка! — бормотал он. — И не красивая вовсе. Глазки маленькие, рот большой. Волосы, — тут он внезапно остановился, — волосы-то! А! — он махнул рукой. — Расстройство одно. Хорошо хоть стрелу достал. А не то бы…

Домой он прикатил в сумерки. Молча зашел в дом и положил стрелу на стол перед отцом. Тот небрежно взглянул на нее.

— Принес? Ну-ну. Молодец. Поешь да спать ложись.

— И все?

— А чего еще? Метод испытанный, веками проверен, результаты не сразу, но будут. Так что поешь и спи.

— Вернее не придумаешь, — сказал Ивашка и, отказавшись от ужина, отправился спать.

Проснулся он от того, что под окном надрывался мотоциклетный клаксон. Ивашка не выдержал, соскочил с кровати и распахнул окно.

— Ты какого лешего спать не даешь? — заорал он.

Тут он застыл. Мотоциклист, стоящий под окном, перестал сигналить, улыбнулся и снял шлем. Темные волосы рассыпались по плечам, большие глаза взглянули на Ивашку, и голос, который всю ночь преследовал его, произнес:

— Узнал?

Остальное ясно даже не самым догадливым читателям.

ИСКУССТВО ПОЗНАВАТЬ ИСКУССТВО

Алексей Горшенин, литературный критик ПОТОМКИ КОРЧАГИНА (Образ комсомольца в современной прозе)

1

От многих нынешних юношей и девушек не раз приходилось слышать мне такое парадоксальное признание: «Мои лучшие воспоминания связаны с комсомольцами 20-х годов».

Прекрасно, конечно, что не оскудевает преемственная память поколений. Но все-таки: почему «с комсомольцами 20-х»? Отчего облик комсомольца корчагинского поколения столь прочно утвердился в сознании тех, кто отстоит от него на расстоянии нескольких десятилетий? Ведь героический дух кипучего комсомольского племени не растаял в дымке времени. Комсомол и поныне — авангард советской молодежи; он и сейчас продолжает покрывать себя неувядаемой славой в самых горячих точках экономического и социального преобразования страны, неустанно доказывая, что ему по плечу самые сложные задачи современности; он и сегодня активно воздействует на формирование общественного сознания и нравственных устоев современной молодежи.

А существеннейшую роль в сложившемся парадоксе, на мой взгляд, играют причины эстетического порядка — такие, как, скажем, художественное отражение искусством и литературой нашего молодого современника.

Образ сегодняшнего комсомольца нередко проигрывает в сравнении со своим собратом первого поколения именно потому, что не получает соответствующего своему времени художественного подтверждения (а вовсе не потому, например, что на его счету меньше героических деяний). И это как раз в то время, когда мы, как указывает партия, «испытываем жизненную потребность в социально активном герое, может быть, корчагинского, давыдовского плана».