Собеседования о жизни италийских отцов и о бессмертии души

Григорий. На то и другое я выше уже ответил тебе кратко, сказав, что св. мужи, поскольку едино суть с Господом, не неразумевают ума Господня. Ибо все последующие Господу путем благочестия на этом пути и соединяются с Ним; но как обремененные еще тяжестию плоти, не могут быть постоянно с Богом. Посему насколько они соединяются с Ним, знают сокровенные суды Божии; а насколько разъединяются, не знают. Так как они не совершенно еще проникают в тайны Его, то свидетельствуют, что неисследовани судове Его; поелику же прилепляются к Нему умом и в этом единении чрез священные глаголы Писания или тайные откровения, проразумевают, то и познают суды Божии, и возвещают. Итак, они не знают судеб, о которых умалчивает Сам Бог, а возвещенные Богом знают. Посему и Давид пророк, когда сказал: устнама моима возвестих вся судьбы, тотчас присовокупил: уст Твоих, — как бы так говорил: те судьбы я возмог узнать и возвещать, о которых познал из уст Твоих. Ибо то, о чем сам не глаголешь, без сомнения скрываешь от нашего разумения. Посему и пророк и апостол согласны в мыслях, — и непостижимы судьбы Божии; однако ж те, о которых будет изречено устами Его, возвещаются устами человеческими; ибо могут быть познаны людьми судьбы, открытые Богом, а сокровенные не могут.

Петр. Таким образом, в словах моего возражения заключался уже и способ решения его. Но расскажи, пожалуйста, если еще что-нибудь известно, о чудесах сего мужа.

Глава семнадцатая. Пророчество о разрушении монастыря, произнесенное самим св. мужем

Один именитый муж, по имени Феопроб, живший под руководством Венедикта, за свою добрую жизнь пользовался у него великою доверенностию. Взошедши однажды в келлию Венедикта, Феопроб нашел его в горьких слезах. Долго стоял он и, видя, что св. муж не перестает проливать слезы и притом не такие, какие обыкновенно проливал в молитве, но болезненные, вопросил, что за причина такого тяжкого плача. Человек Божий немедленно отвечал ему: "Весь этот монастырь, построенный мною, и все приготовленное для братий, по определению всемогущего Бога, будет предан язычникам. Едва я мог умолить, чтобы дарованы были мне души живущих здесь братий". Предсказание это слышал тогда только Феопроб; но мы видим исполнение его, потому что знаем, как монастырь разрушен был лонгобардами. В ночное время, когда братия спали, лонгобарды вошли в монастырь; расхищая все, они не могли взять из него ни одного человека: исполнил всемогущий Бог, что обещал верному рабу Своему Венедикту, т. е. предал имущество язычникам, а души сохранил. В этом случае со св. Венедиктом, как я вижу, совершилось то же, что с апостолом Павлом (Деян.27,22–44), который во время бури на море получил в свое утешение жизнь всех своих спутников, хотя корабль со всем имуществом претерпел крушение.

Глава восемнадцатая. О скрытом сосуде, о котором св. муж узнал духом

Однажды наш Ексиларат, об обращении которого ты сам знаешь, послан был своим настоятелем принести в монастырь два глиняных наполненных вином сосуда, которые в народе зовутся флаконами (flascones): он принес один, а другой скрыл на дороге. Но св. муж, от которого и сделанное в отсутствие его не могло укрыться, принял принесенный сосуд с благодарностию и увещевал уходящего отрока такими словами: "Смотри, сын мой, не пей из того сосуда, который скрыл, но наклони его осторожно и увидишь, что есть в нем". Он вышел от человека Божия в сильном смущении и, желая еще испытать, что слышал, пошел — наклонил сосуд, из которого тотчас выползла змея. Тогда упомянутый отрок Ексиларат, вразумленный тем, что нашел в вине, ужаснулся проступка, который сделал.

Глава девятнадцатая. О скрытии салфеток, узнанном святым Венедиктом

Недалеко от монастыря было село, в котором очень много жителей обращено было от идолослужения к вере в Бога увещанием св. Венедикта. Там же жили некоторые святые жены, и часто раб Божий Венедикт старался посылать туда своих братий для назидания душ. Однажды послал по обыкновению, но посланный монах, произнесши наставление, по просьбе монахинь принял от них салфетки и скрыл их у себя в пазухе. Едва только возвратился он, как раб Божий с сильным огорчением стал укорять его, говоря: "Как вошло нечестие в твое лоно?" Но он как будто отупел, забыл, что сделал и не знал, за что укоряли его. Венедикт сказал ему: "Неужели я не присутствовал там, когда ты брал от рабынь Божиих салфетки и положил их себе в пазуху?" Виновный тотчас пал к стопам его, раскаялся в своем грехе и бросил салфетки, которые скрыл было в пазухе.

Глава двадцатая. О гордом помышлении монаха, которое узнал св. муж