Собибор. Взгляд по обе стороны колючей проволоки

С первых дней оккупации еврейское имущество конфисковалось. Если население отказывалось выполнять приказы немцев, то руководители еврейской общины и заложники подвергались публичной казни. Всё трудоспособное еврейское население (мужчины 14–60 лет и женщины 16–55 лет) мобилизовалось на трудовые работы, причем самые унизительные и тяжёлые. Вознаграждение было минимальным, а зачастую отсутствовало вовсе. Все это нельзя назвать никак иначе, нежели созданием условий для гибели людей. На этом нацисты не останавливались. Как пишет И.А. Альтман: «Евреям запрещалось ходить по тротуарам, присутствовать на культурных мероприятиях, пользоваться городскими поликлиниками, больницами и аптеками. Под угрозой смерти еврейкам запрещали рожать. <…> Зачастую узникам выдавался лишь хлеб (100–150 г в день). Зимой жители страдали от недостатка топлива, летом – питьевой воды. В гетто и лагерях не работали канализация, электричество, водопровод. Условия жизни узников порою не отличались от условий содержания советских военнопленных. Десятки тысяч евреев умерли от голода, болезней эпидемий и невыносимой физической работы»[27].

По мере того, как разворачивался Холокост на территории СССР, нацисты определились с политикой в отношении всего европейского еврейства. Экономические расчеты (использование рабского труда) стали все больше уступать идеологическим установкам на полное уничтожение. Скорее всего, именно осенью 1941 г. Гитлер принял окончательное решение начать процедуру тотального уничтожения, а не оттягивать время переселениями. К тому времени уже был опыт работы айнзацкоманд на оккупированных территориях, упорное сопротивление Советского Союза срывало планы выселения евреев на восток, а постоянно растущее население гетто в Варшаве и Лодзи нарушало складывающийся порядок и затрудняло эффективное использование ресурсов. Так, первый лагерь смерти заработал в декабре 1941 г. в городе Хелмно, недалеко от крупного Лодзинского гетто. Именно оттуда на уничтожение отправляли «лишних евреев», которые в глазах нацистов мешали организовать эффективную работу «полезных евреев» на благо рейха.

Как отмечалось выше, переломным моментом стало совещание («конференция») в Ванзее 20 января 1942 г. Оно длилось примерно два часа и ставило целью «внести ясность и принципиальные вопросы» и избежать «параллелизма в проведении общей линии». Протокол вел оберштурмбаннфюрер СС А. Эйхман, руководитель «еврейского отдела» в составе РСХА. Главным докладчиком был его глава Р. Гейдрих[28]. Вопрос об уничтожении евреев Европы решался на высшем государственном и партийном уровне, с ведома Гитлера и при непосредственном участии многих ведомств рейха. Лишь представитель генерал-губернаторства (туда вошли не только центральная и восточная часть Польши, но и значительная часть Западной Украины) проявил инициативу. Он просил начать «окончательное решение» именно здесь, выражая желание «удалить» евреев как можно скорее.

Для реализации политики уничтожения создавались совершенно новые «институции» – «лагеря смерти». Если в концентрационных лагерях предполагалось, что узники будут жить относительно долго и работать на благо рейха, то средняя продолжительность жизни в лагерях смерти составляла несколько часов. Они создавались исключительно для уничтожения евреев. Был учтен и опыт работы айнзацкоманд: участие в расстрелах сильно сказывалось на психике палачей, а потому санкционировали поиск новых методов, позволявших возвести дистанцию между убиваемыми и палачами. Этот метод был быстро найден в виде использования газа.

Первым, еще в декабре 1941 г., заработал вышеупомянутый лагерь в Хелмно, где людей уничтожали в газенвагенах (специально сконструированных грузовиках, в кузов которых направлен выхлопной газ, убивавший всех здесь находившихся). Отметим, что параллельно «душегубки» применялись для ликвидации евреев на территории Советского Союза.