Собирай шмотки, мы летим в Швецию (СИ)

Александр никогда не спрашивал, а просто брал то, что хотел, будто это всегда принадлежало только ему. Каждое его движение граничило с грубостью, а редкие порывы нежности — с болью и наслаждением одновременно. Стоит ли говорить, что когда он был рядом, я сходила с ума от запаха его тела, когда он открывал рот, мне хотелось залепить ему пощечину и занять эти губы чем-то более подходящим, когда же он касался меня, то все рациональные доводы собирали чемоданы и покидали меня восвояси.

С Сэмом же всё было иначе, если Александр больше напоминал цунами, сносящее всё на своём пути, то Сэм был скорее приятным горным ручьём, а мне, по-видимому, были необходимы острые ощущения.

— Прости меня, — я прекрасно осознавала насколько неправильно и несправедливо моё отношение к Сэму. Мои холодные пальцы сжали ладонь Макото, всё также впивающуюся в мое плечо.

— Будь осторожна, — Сэм поправил несуществующие складки на пиджаке и резко развернулся, направляясь к выходу. Не выслушав мои благодарности, детектив поспешил удалиться, оставив меня наедине с моей совестью.

Я тряхнула головой, отгоняя непрошенные мысли, в конце концов, я спустилась сюда, чтобы разжиться одеждой и завтраком, а не рефлексировать. Кивнув собственным рассуждениям, я продолжила свой путь на кухню, намереваясь хотя бы пятнадцать минут побыть в тишине и просто поесть.

Просторная комната встретила меня ярким светом из панорамных окон по периметру, я с удовольствием отметила минималистичный, истинно шведский дизайн кухни, который мне всегда импонировал, в отличие от странных закосов под парижские дворцы, которыми грешила покойная тетушка. На широком столе из светлого дерева я обнаружила ещё горячий чайник и блюдо с какими-то крекерами, воспользовавшись моментом пока никого нет, я с жадностью накинулась на несчастные печенюшки, отправляя одну за другой в рот и отхлёбывая горячий чай из кружки.

— Доброе утро, мисс Харрис, — послышалось за моей спиной как раз в тот момент, когда рот был наглухо забит печеньем.

Ощущая режущую боль в горле, я с усилием проглотила все печенюшную массу и повернулась на голос, мысленно молясь всем скандинавским богам, чтобы это не была миссис Нильсен.

— Доброе утро, Эмма, — облегчённо улыбнулась я миловидной женщине.

— Могу я предложить Вам английский завтрак, или, может быть, хотите фруктовую тарелку? — услужливо спросила она, становясь напротив меня.

— Спасибо, чая и крекеров вполне достаточно.

— Хорошо, мисс, в холодильнике есть сэндвичи и фрукты, если передумаете, — женщина явно не хотела меня тревожить и потому поспешила удалиться в другую часть дома, как только договорила.

— Эмма, простите, — вдруг остановила её я, — я пыталась попасть в свою комнату, но она оказалась запертой, что произошло?

— Простите, мисс Харрис, — в глазах женщины явно читалось недоумение, — мистер Нильсен ещё вчера распорядился, чтобы сегодня утром я освободила гостевую спальню, неиспользуемые комнаты мы всегда запираем для удобства.

— Что, простите?! — от возмущения я даже слегка подскочила, но тут же одёрнула себя, Эмма, в конце концов, не была виновата в том, что выполняла свою работу, — а куда унесли мои вещи?

— Мисс Харрис, мне кажется, вам стоит поговорить об этом с мистером Нильсеном, — договорив, Эмма почти бегом исчезла с горизонта, на мгновение мне померещилась хитрая улыбка на её лице.

— Одним разговором тут точно не обойдётся, — гневно прошептала я, разворачиваясь в сторону лестницы.

— Это просто ни в какие ворота уже не лезет, — проносилось в моей голове, пока я взбиралась по лестнице, минуя сразу две ступеньки, — сначала этот индюк увозит меня в Швецию, игнорируя все мои попытки это обсудить, а теперь ещё и куда-то перетаскивает мои вещи! Может, он уже их на ebay продал и купил на них миллион латексных костюмов? Или перенёс в какую-нибудь красную комнату, где Его Величеству будет удобнее со мной играть? Чёрта с два я позволю этому Александру так с собой обращаться!

Я влетела в спальню Нильсена, подобно пышущему паром локомотиву, вне себя от гнева я в два прыжка приблизилась к кровати и схватила ближайшую подушку, на которой так удачно расположилась голова шведа.

— Где. Мои. Вещи. Нильсен?! — процедила я, когда брюнет соизволил открыть глаза.

— Смотрю кто-то не в духе, — пробормотал парень, сонно потирая глаза и присаживаясь на кровати.

— Я ещё раз повторяю, — ткань подушки угрожающе натянулась в моих руках, — где мои вещи?

— Прямо за твоей спиной, — Нильсен кивнул, указывая мне направление взгляда, — я, конечно, слышал, что у женщин после секса бывает помутнение рассудка, но не думал, что вы становитесь агрессивными.

Я слегка потупилась, осознавая абсурдность ситуации, в моем воспалённом мозгу представлялись совсем иные сценарии и пункты перемещения моей одежды. Тем не менее, злость не отпускала до конца, меня раздражала эта манера распоряжаться моей жизнью без малейшего интереса к моему мнению на счёт этих самых распоряжений.

— И какого чёрта они здесь делают? — не сдавалась я, хотя сталь во взгляде мужчины заставила поумерить пыл.