Собирание игры. Книга третья. Петушки-Зазеркалье

Свежесть крала время! Оно не было «потным», не было тянущимся. Оно летело! Оно летело к ужину. Быть таковому!

… Вновь взялся за книги. Теперь не серьёзные… Сверхсерьёзные! О чём? О лиризме в солипсизме! О чём ещё-то… О поэтике, стало быть… О поэтике нашего, абсурдного, пацаны! О полезном в твоём хозяйстве сюре, Иде – высвободительнице пленников Ида! Вобщем Ю-ра с И-дой, и да, и нет, тудой-сюдой… Медленно, вкушая и лакомясь, смакуя и ликуя, Савва прочёл по нескольку страниц из «Москва – Петушки»… и «Алисы…» Он кувыркался в тексте, переворачивая ещё и ещё раз на свой лад словечки и фразочки… Иногда иной такой свой пируэт ему нравился… О, и пирует тогда поэт!… Скромно! Сбитнем! Не сбить поэта крепким алкоголем! Он словно голем, сотворённый ребе-трезвенником. Пусть даже нервы – в ком, но без излишества… э…, за воротником. Играл и шалил наш Саввик… И размышлял… Ну, пытался… По мере сил…

«Додо… Этот герой – отображение самого До-До-Доджсона, профессора математики, гения милейшей и мудрейшей Абсурдистской «сказки». Более необходимой для взрослых… Ещё не отупевших… Хм, … это птица, чья речь перегружена научными терминами и всяческим «образованием»… Ну, это, разумеется, вообще большой недостаток… Я имею ввиду «образование». И мой тоже… И Веничкин… Эх! Дааа… Вся эта «нудятина-мудятина» мужичку-то правильному только во вред… Гусеница… Синего цвета… Курящая кальян… Таак… Синяя, курит и всех поучает-нравоучает… Это по-нашему, пацаны! Очень гусеница морально-устойчивая… Как тётя Дуся Сигизмундовна Мракович с Польской… Половозрелой она стала на заре седьмлй пятилетки… И так и несёт знамя своей девственности. К финишу своего личного восьмого десятка… Шляпник… Как и Чеширский Кот находится «не в своём уме». Хм, завидую… Пьёт чай, поёт песни и «дуркует». Поц!… Может и притворяется… Умён, одним словом… При изготовлении шляп из фетра использует ртуть… Легко «сбрендить»!… Эксцентричен и экстравагантен… Тот ещё фраерок… Другие…».

Ну и Алиса… Алиса-Алина… Моя, милая… Хм… Из мира моей жизни и моего абсурда… Моей жизни со множеством «запертых дверей», запутанных превращений… Меняющихся размеров… Вот только смеялась и была милой девочкой… И уже – рассудительная тётёха… С правилами моего «бесправия»… Вот только это было «великое», «всенародно одобренное», ан нет – теперь осуждается! Дааа… Тарталеток из перца мы все наелись… И врак, врак, врак… А сколько Судов! И не только над Валетом Червей. Над каждым! И научились всё обращать в пууустооотууу… А в ней – Эхо… Гул…

Да! И мне нужно меняться! И в размерах, и в формах, и в стилях! Вот сейчас я почувствую себя девушкой восемнадцати лет… Нет… Цветком пиона!… Нет… Божьей коровкой! Нет, не получается… Не «пудрятся» мозги! Тааак… Мозги, вроде, есть – пудреницы нет… И так всегда. Ну нет неги!

Главным в друзья себе, в попутчики, я выберу, пожалуй, Чеширика. О, если бы все на свете улыбались как он! Не забывали никогда носить с собой везде и всюду свою Улыбку. И чтобы всё время фантазировали. И были образованными. И чтобы решали вечные вопросы, а не только житейские или профессианальные. Чтобы свято верили, что «Кот из сыра может съесть крысу, которая съела сыр!» Только так!

Люди должны оставаться детьми: нежными, учтивыми, доверчивыми и любознательными, как Алиса. И шалить! И Играть, всё время Играть! Даже с таблицей умножения и твоей зарплатой! Ну и своей… А иначе, пацаны, сыр, что мы едим, превратится в огромную крысу и сожрёт наш Мир за милую душу… За понюшку табака… Зафук! Ты не оправдал!… Ты не использовал возможность. Карета превратилась в тыкву… И нет шансов более… Яичко разбито! Ну-ну, что я… Давайка об Алисе ещё!»

Савва прикрыл глаза и прочёл по памяти:

И опять я сердцем с ней –

Девочкой ушедших дней,

Давней радостью моей!

Волнение и тепло медленно, грустно и растерянно растекалось по душе… Правильно-ламинарно… Черский подумал о чём-то… О ком-то… И вот одно имя, другое вызвало одну волну, другую… Имена-волны неправильно-турбулентно покатились по памяти…

Злата… Алина… Алиса… Виолонче… Альти… Млааа-да…

Савва Арсеньевич налил себе стаканчик и проговорил:

– За тебя, Алиса! – и добавил весело:

… На груди Алисы дамы засыпают,

Пир ещё не начали, нас не приглашают.

Так нальём в бокалы чернила и клей

И осушим их залпом за наших гостей!