Собирание русских земель Москвой

Но весь успех его врагов рухнул с неожиданной смертью Юрия Дмитриевича. На Святой неделе 1434 года сдалась Москва Юрию, а 5 июня он скоропостижно умер415. Старший сын его, Василий Шемяка, занял было стол великого княжения, но братья не признали его, а поспешили помириться с в. к. Василием. И Василий Васильевич, которому «не быеть ниоткуду помощи», снова сел «на своей отчине, на великом княженьи Московском»416. По договору с Дмитрием Шемякой в. к. Василий утверждает за собой не только московско-коломенские владения и все великое княжение, но и Дмитровский удел и Звенигородский удел князя Василия Юрьевича, что князь великий «взял собе»; Шемяка, заново поделившийся галицкой вотчиной с младшим братом Дмитрием, получает сверх Галича, Рузы и Вышгорода от великого князя «в удел и в вотчину» Ржеву и Углич, бывший удел дяди Константина, но отступается от Вятки417; Дмитрий Юрьевич младший получил Бежецкий Верх418. Помирился в. к. Василий и с Василием Юрьевичем после военных действий 1435 года; весной этого года состоялось их «докончанье». Великий князь не возвратил Василию Юрьевичу его Звенигородский удел, не восстановил его в удельном владении галицкой отчиной, а пожаловал в удел и в вотчину Дмитров с волостями419. Но Василий только месяц усидел в Дмитрове. Новое его выступление показывает, что главная его обида – в устранении от галицких вотчинных владений. Захватив Кострому и послав отсюда «розметные грамоты» великому князю, Василий Юрьевич идет на Галич, собирает ратную силу, в том составе – вятчан и двор галицкого князя Дмитрия Юрьевича. Из Галича Василий идет на Устюг, где встретил серьезное сопротивление и покарал за то устюжан жестокими карами420. Это выступление Василия Юрьевича навлекло подозрение великого князя и на Шемяку, который отправлен на заточение в Коломну, а сам в. к.идет на Василия Юрьевича с его братом, Дмитрием-младшим, и можайским князем Иваном; значительной поддержкой оказалась литовская помощь – приход к в. к. Василию друцкого князя Ивана Бабы. С этой помощью Василий Юрьевич был разбит и взят в плен. Его бурная политическая карьера тем и закончилась; ослепленный по приказу в. к. Василия, он дожил до 1448 года вне активной жизни421. Этими событиями закончился первый акт московской смуты. Бурно смял он, исказил и перепутал все налаженные обычным порядком отношения. Рушился семейный строй московского княжого дома перед новой перспективой выдела одного из уделов московской отчины в обособленную вотчину галицких князей. На место обычно-правовых владельческих отношений стали захват, определение владений по «пожалованиям» и «докончаньям», жестокая борьба, в которой нарастают черты крайнего ожесточения, предательства и насилия. Эти черты – показательны. Им предстоит дальнейшее нарастание и развитие. В них – психический отзвук предсмертных судорог разлагавшегося, изжитого строя.

VIII

Сломив Василия Косого, смирив Шемяку, в. к. Василий Васильевич мог считать смуту исчерпанной. Прошло несколько лет до ее нового взрыва. Но тогда она поднялась с сугубой силой и накопившимся раздражением, глубже захватила мелких князей Великороссии, а разыгралась в более сложной обстановке – в нее замешаны и татары, и Тверь, и Великий Новгород.

Смута привела в расстройство дела великого княжения. С Москвой перестали считаться. Правда, рязанский великий князь не уклонился от ратной помощи Василию Васильевичу против Юрия, но и он признал Юрия великим князем при вторичном захвате Москвы. Внутренняя разруха грозила вовсе подорвать значение Москвы как великокняжеского центра, тем более что и последние годы Василия Дмитриевича укрепили ее зависимость от мощного литовского влияния, и опека деда Витовта над московским внуком углубляла смысл этой зависимости: видим в. к. Василия Васильевича с митр. Фотием вместе с великими князьями тверским и рязанским при дворе Витовта в Троках на знаменитом «коронационном» съезде 1430 года. Тверской великий князь состоял притом с 1427 года с Витовтом в договоре, которым признавал себя «при его стороне» с обязательством «пособлять ему на всякого, не выимая», и эти литовские связи Твери оказались настолько прочными, что, как выше было упомянуто, в. к. Борис возобновил с Казимиром Ягеллончиком в 1449 году договор о подчиненном «одиначестве», а в. к. Василию пришлось – в том же году – признать тверских князей состоящими «в стороне» литовского великого князя422.