Собиратель душ (СИ)

И еще один вопрос начал меня мучить. Амади говорила, что орки не могут врать. А Чимола ведь врет. Причем так виртуозно, что переставь слова местами — и получится правда. Как ему это удается? Почему его не сжигает изнутри легендарный оркский огонь, который, как говорит орчанка, есть абсолютно в каждом орке? Может, он не орк? Да ну, бред какой-то.

Стоило мне закрыть за собой дверь, в нее робко постучали. Да чтоб вас всех, подумать не дают. Да что там подумать, в туалет сходить некогда!

Перед дверью в мои покои, почти не видимый за гигантским букетом белых цветов, напоминающих хризантемы, стоял на коленях лорд де Иванеску, претендент на трон Залтана. Не поняла, опять какая-то джигурда началась. Оправился, значит, от сортирного заточения и снова прибежал? Он реально, что ли, мазохист, и эльфийская большая женщина ему понравилась? Я в замешательстве попятилась. Вдруг он совсем дурак, кинется навстречу и сшибет? А рачительные вампиры насчет мягких ковров как-то не особо заморочились, их и голый каменный пол, отшлифованный тысячами ног, вполне устаивает, ковер только между камином и кроватью лежит. И почему никто этого на голову ушибленного лорда не остановил? Ну, не медвежий же тут угол? Я постоянно под наблюдением, стало быть, мои комнаты тоже, чего же он тут сидит, как полурастаявший снеговик?

— Лорд де Иванеску? Чем обязана? — осторожно поинтересовалась с безопасного расстояния.

На меня посмотрели печальные глаза больной азиатской собаки. Ну просто Хатико, ни дать, ни взять, а обнять и плакать.

— Миледи, — прошептал он. — Я пришел, чтобы извиниться. По всей видимости, я немного сошел с ума, по-другому я не могу объяснить произошедшие со мной события. И так как это все коснулось и вас тоже, искренне прошу меня простить. Я уже не понимаю, что из моих воспоминаний правда, а что галлюцинация… Надеюсь, я не доставил вам серьезных неудобств. Рад, что ваша репутация не пострадала, мой камердинер всегда располагает самой достоверной информацией. Единственное, в чем мне бы хотелось искренне вас заверить, так это в моем восхищении вами и слабой надежде удостоиться от вас пусть самого маленького знака внимания — и опять этот печальный взгляд, в ответ на который так и хочется предложить сахарную косточку.

— Я не обижена, рада знакомству, счастлива видеть в добром здравии. У вас все?

— Это еще не все. Миледи, я чувствую себя ужасно виноватым, быть может, я мог бы сослужить вам какую-то службу, чтобы искупить вину, прежде чем я уеду в свое поместье? Или, — вампир быстро облизал тонкие губы, — вы захотите меня… наказать?

Ага. Все-таки мазохист. Без наказания и жизнь без радости. Леди Ди, ваш выход!

— Конечно, мой сладкий мальчик! — произнесла я своим голосом, но с совершенно иными интонациями.

Иванеску поднял полные надежды глаза от цветов и замер, как кролик перед удавом. Ну, еще бы, ведь глаза на моем лице сейчас не были моими. Эту забавную особенность мы с леди Ди выяснили очень быстро, поскольку по понятным причинам первые тренировки по передаче контроля над телом проходили у зеркала. Менялось выражение лица, поза, осанка, неуловимо превращая меня в совершенно другого человека. И цвет глаз, конечно, становился до невозможности синим, как арктический лед. И в нем, я уверена, выражение такое… обещающее.

Я не поняла, леди Ди сама ловит кайф от такого рода тематических отношений? Нет, я совершенно не осуждаю никого, но сейчас она как бы в моем теле, а я, знаете ли, совершенно не люблю причинять кому-либо боль. Если только она не является частью лечения.

«Вот уж нет, дорогая. Но почему бы не дать нехорошему человеку то, что он так просит? И насчет боли — это именно часть лечения. Этот милый узкоглазый вампир пережил нешуточное потрясение и теперь страдает! Если боли ты не хочешь, то ему необходимо дать хотя бы унижение.»

— Ты был очень плохим мальчиком, — вот теперь я совершенно не узнавала собственный голос. Тягучий, как гречишный мед, одновременно сладкий и таящий в себе остроту кинжала. Эй, я не хочу никого унижать, о чем ты вообще?!

— Да, да, — закивал де Иванеску, совершенно потеряв свой типично вампирский заносчиво-насмешливый вид. И поза его на коленях пришлась как нельзя кстати. — Простите меня, я все, все понял, я все искуплю! Я уже отказался от титула Преемника, и намерен покинуть дворец в ближайшее время, но не смог уехать, не простившись с вами! — канючил он, пытаясь облобызать ножку леди Ди, но с некоторым недоумением воззрился на теплый сапог с заправленными в него подштанниками.

— Это ты хор-рошо придумал, — сытой кошкой мурлыкнула леди Ди, скидывая с себя вампирьи ручонки и жестко ухватив де Иванеску за волосы, запрокинула его голову, уставившись в искрящиеся счастьем глаза. — Кто тебя надоумил подойти ко мне на балу, шлимазл недоделанный?