Собиратели ракушек

— Вы очень добры, спасибо, — сказала Пенелопа. — У меня не было ни одной его фотографии.

Полковник Меллаби молчал. Они оба не знали, что еще сказать.

— Вы справитесь? — спросил он ее наконец.

— Да, конечно.

— Тогда я пойду. Но, может быть, я чем-то могу вам помочь?

Пенелопа подумала.

— Да, можете, — сказала она. — В доме находится мой отец. Он в гостиной. Вы его сразу найдете. Не можете ли вы пойти и сказать ему о Ричарде?

— Вы правда хотите, чтобы я это сделал?

— Кто-то должен ему сказать. Боюсь, у меня не хватит сил.

— Хорошо.

— Я приду сразу же вслед за вами. Вы скажете, и я тут же войду.

Он пошел по дорожке к дому, поднялся по ступенькам крыльца и скрылся за дверью. Он не только добрый, но и мужественный человек, подумала Пенелопа. Она стояла все на том же месте, сжимая в одной руке пучок мяты, а в другой — фотографию Ричарда. В памяти всплыло то страшное утро, когда погибла Софи. Как она рыдала тогда… никак не могла справиться с собой. И сейчас ей хотелось дать себе волю и зарыдать, залиться слезами. Но слез не было. Она онемела, ее сковал ледяной холод.

Она смотрела на Ричарда. Никогда! Никогда больше он не придет к ней. Его нет. Она видела его улыбку. В ушах звучал его голос — он читал ей стихи.

Она вспомнила слова. Вдруг они вспомнились все сразу, всплыли в памяти, как забытая песня.

…жребий решен.
Потом будет время проверки счетов,
и будет солнечный свет,
и решенье в свой час и в свой срок придет.

Солнце будет светить и дальше. Я должна сказать это папа́, подумала она. Да, можно начать и так. Не все ли равно, с каких слов пойдет отсчет оставшейся нам жизни.

12. Дорис

«Подмор Тэтч». Запела птица, ее голос прорезал серую предрассветную тишину. Камин потух, но свет над картиной еще горел; очевидно, он горел всю ночь. Пенелопа не спала, но, очнувшись, почувствовала себя как человек, пробудившийся от глубокого и безмятежного сна. Она распрямила ноги под толстым шерстяным одеялом, выпростала из-под него руки и, потянувшись, потерла глаза. В тусклом свете наступающего утра она окинула взглядом свою гостиную, привычные, милые сердцу вещи: ее цветы, бюро, картины, окно, открытое в сад. Увидела нижние ветви каштанов, набухшие, еще не раскрывшиеся почки. Она не чувствовала себя разбитой или усталой, хотя и не спала. Напротив, в душе были спокойная уверенность и умиротворение, должно быть, оттого, что в кои-то веки она смогла с головой уйти в воспоминания.

Вот она и добралась до конца. Пьеса окончена. Сходство с театром несомненно. Гаснут огни рампы, и в меркнущем свете актеры уходят со сцены. Дорис и Эрни уже никогда не будут молодыми. Ушли старшие Пенберты, и Трабшоты, и Уотсоны-Гранты. И папа́. Все они умерли. И умерли давно. Самым последним ушел из ее жизни Ричард. Она вспомнила его улыбку и поняла, что время, этот великий целитель, врачующий все раны, наконец сделал свое дело; сейчас, спустя многие годы, его лицо, олицетворявшее для нее любовь, уже не вызывало жгучей боли и горьких сожалений. Пожалуй, оно вызывало в душе лишь чувство благодарности. Ибо не будь этих воспоминаний, каким невообразимо пустым было бы ее прошлое. «Лучше любить и потерять, — сказала она себе, — чем не любить вовсе». Теперь она точно знала, что так оно и есть.

Каминные часы в виде золотой колесницы пробили шесть. Ночь прошла. Наступило завтра. И вот снова четверг. На что ушли последние несколько недель? Решая эту головоломку, она прикинула, что с тех пор, как приезжал Рой Брукнер, забравший с собой панно и этюды, прошло две недели. А между тем никаких вестей от него не было.

Ноэль и Нэнси тоже не подавали признаков жизни. После недавней ссоры ее отношения с ними испортились: убравшись восвояси, они хранили молчание, тем самым недвусмысленно подчеркивая свое отчуждение и нежелание с ней общаться. Но это беспокоило Пенелопу гораздо меньше, чем они думали. Со временем они обязательно позвонят; нет, они не станут извиняться, они просто сделают вид, что ничего не произошло. А пока у нее слишком много забот и слишком мало сил, чтобы тратить их на ребяческие капризы и глупые обиды. Есть в ее жизни более приятные занятия, да и дел невпроворот. Дом и сад по-прежнему отнимали массу времени. Погода, как и всегда в апреле, была неустойчивой: то серое небо, свинцово-зеленые листья и проливной дождь, то снова солнышко. Желтым пламенем горели цветы на кустах форситии, а весь сад превратился в пестрый ковер из нарциссов, фиалок и примул.

Четверг. Сегодня утром придет Данус. И очень может быть, что из Лондона позвонит Рой Брукнер. Подумав об этом, Пенелопа вдруг уверовала, что он позвонит именно сегодня. Это не было просто предположением. Скорее всего, это было предчувствием.

К одинокому птичьему голосу присоединилась дюжина других, и воздух наполнился веселым щебетом. Теперь уже не уснуть. Она поднялась с тахты, выключила свет и пошла наверх, чтобы принять очень горячую, полную до краев ванну.