Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Мы расстались с ним по-дружески после окончания разведывательной школы, потеряли друг друга из вида, а потом и вовсе забыли о прежнем знакомстве. В конце ноября 1972 года меня, как старого коллегу и консультанта по шпионским делам, попросил зайти резидент. Он сразу же показал мне фотографию молодого мужчины:

— Узнаешь, Леня?

— Да, что-то знакомое.

— Это — предатель Олег Лялин, который учился с тобой в разведшколе и с которым ты активно общался.

— Да, да. Теперь узнаю. Прошло много лет, как мы расстались.

— Не очень много. Теперь слушай. Лялин, работавший в Лондоне под «крышей» одного внешнеторгового объединения, был завербован английской контрразведкой МИ-5 весной 1971 года, а в сентябре того же года скрылся из резидентуры. Ущерб, нанесенный им, чрезвычайно велик. Пока еще трудно определить его масштабы и количество заложенных Лялиным наших сотрудников. Из Центра пришла ориентировка. Предатель Лялин приговорен к высшей мере наказания. Привести в исполнение приговор может каждый, кто его встретит. За это полагается правительственная награда. По имеющимся данным, Лялин находится сейчас во Флоренции в гостинице (название, честно говоря, я сегодня просто забыл. — Л.К.). Имеются сведения, что он сделал себе пластическую операцию. Так что действуй, Леонид Сергеевич. Тебя-то он наверняка заложил. Посему тебе и карты в руки.

— Хорошо. Я поеду во Флоренцию и попробую с ним переговорить на предмет перевербовки.

— Попробуй. Но возьми на всякий случай «пушку» из сейфа. Только не нашу, вальтер там есть. Очень удобная игрушка со стертым номером.

Я отправился во Флоренцию, сообщив по телефону в редакцию «Известий», что еду в командировку собрать материал для очерка «Осенняя жемчужина Тосканы». Прикрытие было обеспечено. Высокого молодого мужчину в плаще я увидел в вестибюле гостиницы на другой день. Это был и Лялин, и не Лялин. Мы взглянули друг на друга. Он абсолютно равнодушно отвернулся от меня и пошел к выходу. Через несколько минут вышел на улицу и я. Раннее утро. Моросит дождь. Прохожих не видно. «Лялин» медленно идет по направлению к мосту через Арно.

Я за ним. Подойти или не подойти? Легче, конечно, вытащить вальтер — затылок в двух десятках метров. А как же заповедь «не убий»? А вдруг это вообще другой человек? Так и проходим весь мост. Он сворачивает в один переулок, я — в другой…

Мой доклад резиденту по возвращении в Рим не вызвал больших восторгов.

Риск — благородное дело. Но если ты упустил Лялина, — сказал он, — тебе аукнется, так и знай.

Ну как в воду смотрел мой резидент. Приехав в 1973 году в очередной отпуск, я уже обратно в Италию не вернулся, даже для того, чтобы забрать свои вещи. Мне их переправил другой мой недоброжелатель. Некоторых вещей я так и недосчитался. Лев Николаевич Толкунов, главный редактор «Известий», вызвав меня в кабинет, грустно поведал о том, что предатель Лялин заложил меня среди многих прочих разведчиков, и посему мне надо отсидеться в Москве для собственной же безопасности. Особенно на этом, как я потом узнал, настаивал однокашник Валя из школы номер 101, пробившийся в начальство.

Забыл сказать, что перед уходом из внешней разведки мой непосредственный начальник, покойный полковник Леня Морозов, с которым я очень дружил и который мне беззаветно доверял, оставил меня в своем кабинете наедине с моим личным делом.

— Я совершаю должностное преступление, Киса (так меня прозвали в отделе. — Л.К.), но почитай, что о тебе написали друзья-стукачи. Я запру тебя на двадцать минут.

Боже ты мой! Даже Мопассан не мог изобрести такого «милого друга», каким оказался Леонид Лесков, он же Колосов. Конечно, были отмечены и высокий профессионализм, и прекрасная языковая подготовка, и достигнутые оперативные успехи, отмеченные наградами и поощрениями. Но по данным «друзей», я вел слишком шикарный, не по средствам, образ жизни, переспал не только с женой посла, но и со всеми секретаршами совучреждений в Италии, основное время уделял газете, чтобы «прославиться», лез к начальству, забыв о партийной совести и скромности, рассказывал антисоветские анекдоты, непочтительно отзывался о товарище Брежневе и так далее. Были в деле конфиденциальные мнения о моем нескромном поведении и упомянутого однокашника Вали, и двух «итальянских» коллег. Не было только никаких сведений о моих отношениях с Лялиным. Они появятся позже.

Да, конечно, интересно прочитать свое личное дело. И цену узнаешь своим друзьям и знакомым, ну и в плане самокритики очень полезно…