Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

…Гагры. Санаторий перворазрядный. У нас двухместный люкс с двумя сортирами, двумя спальнями и гостиной. Приехав и распаковавшись, мы пошли прогуляться по берегу моря, несмотря на то что погода не располагала к совершению моциона. Моросил мелкий дождь. Волны лениво лизали безлюдный пляж, перекатывая гальку с места на место. Над морем, как вата, нависли серые облака, не оставив ни одного голубого просвета. У Володи вдруг начался приступ моральной самокритики.

— Кругом одна дрянь, понимаешь? Только деньги. Никакой искренности, никакого понимания. Что за век такой?! Поневоле сам сволочью становишься. Так и хочется плюнуть себе в душу.

— Ну чего ты, Володька, разнервничался. Не все так плохо, кроме погоды. Да и тучи скоро уйдут. Знаешь, что было написано на перстне у царя Давида?

— Не знаю я никакого Давида.

— Нет, ты послушай. На перстне было начертано: «Все проходит. Пройдет и это». Жизнь ведь не стоит на месте. Все меняется. Ведь мы же с тобой дружим? Уже хорошо. А потом обязательно встретятся еще в жизни прекрасные, интересные люди, и, может быть, чистая любовь такой же чистой, незапятнанной нынешним развратом прекрасной девушки.

Мой страстный монолог, в который я сам не особенно-то верил, произвел впечатление на приятеля. Он даже остановился, положил мне руку на плечо и грустно произнес:

— Была и у меня чистая любовь, но в самый последний момент сбежала.

— То есть как сбежала?

— Можно сказать, из-под венца. Хочешь, расскажу?

— Конечно.

— Познакомили меня с одной девушкой из Ленинграда. Звали ее Наташей, а я сразу же перевел ее имя на французский лад — Натали. Чем-то она напоминала героиню из песни Шарля Азнавура. Красавица. Глаза серые с длиннющими ресницами. На голове копна белокурых волос, и точеная фигурка. Прекрасная семья. Отец — профессор, заведующий кафедрой Ленинградского строительного института, мамаша — обаятельная женщина и прекрасная хозяйка. Сама Натали закончила тот же строительный институт и одновременно Ленинградский институт театра, музыки и кинематографии. Поступила в аспирантуру и даже диссертацию начала писать. Короче говоря, втюрился я в нее по уши и сделал предложение. Родители Наташи вроде бы не возражали, а она все отшучивалась. В очередной мой приезд в город на Неве было решено, что мы с Наташей отправимся в Москву, чтобы я познакомил ее с моим отцом — он был еще жив — и показал свою квартиру, где предполагалось начать нашу супружескую жизнь. Она пришла в гостиницу, где я остановился, часа за три до отлета в Москву. Помню, что в руках у нее был миниатюрный чемоданчик, и я еще подумал, что он очень мал для предполагавшейся поездки в столицу. Разговор явно не клеился. Тогда я решил позволить себе некоторые вольности. Она резко встала с дивана, сбросила мою руку со своей талии и сказала: «Володя, у нас с тобой еще много времени, а я забыла об одном срочном деле. Подожди, вернусь через сорок минут». И ушла. Когда приехала машина, чтобы везти нас на аэродром, я позвонил Натали домой. Трубку взял ее отец, Сергей Васильевич. Голос его был весьма официален: «Владимир Иванович, Наташа просила передать вам свои извинения за несостоявшуюся поездку. У нее неожиданно изменились планы. Она вам позвонит в Москву завтра или послезавтра». Я улетел один. Ни на другой день, ни на третий телефонного звонка из Ленинграда не последовало. Я тоже звонить не стал.

— Ну история! Чем же все кончилось?

— Просто у меня оказался конкурент — какой-то музыкант. Вскоре Натали действительно вышла за него замуж. Он дирижировал каким-то оркестром, и они переехали в Москву. Но через пол года моя бывшая невеста развелась со своим дирижером, осталась в Москве и работает в ЦК ВЛКСМ в отделе строительства. Мы с ней иногда видимся. Как старые друзья, так сказать. Кстати, идея! Хочешь, я тебя с ней познакомлю?

— Почему бы и нет.

По нашем возвращении из отпуска в Москву такая встреча состоялась. Она была назначена в Доме журналиста. Я заказал самые изысканные закуски и напитки. Натали должна была подойти ко входу в ресторан. Я уселся за столом, мой приятель пошел встречать нашу гостью. Она явно запаздывала. И когда мне начало казаться, что все затеянное сорвется, появились они. Такой красивой женщины я не видел давно. Золотистые волосы, огромные глазищи, смотревшие на меня наивно и загадочно, чудный завораживающий голос.

— Меня зовут Наташа… А я с вами уже знакома, Леонид Колосов. Заочно, конечно.

— Очень приятно. Володя рассказал?

— Нет. Я регулярно читаю ваши статьи и репортажи из Италии. Они такие необычные. То мафия, то интервью с Софией Лорен, то новый итальянский художник, о котором мы доселе не слыхали, то финансовый кризис, потрясший Апеннины. Но больше всего мне нравятся ваши статьи по искусству. Никто до вас столько не писал о театре, кино и шедеврах итальянских музеев. Вы открыли мне совсем другую Италию.

— Спасибо. Но я, видимо, не заслужил столь высоких оценок.

В разговор вмешался Володька: