Собкор КГБ. Записки разведчика и журналиста

Через неделю я позвонил своему «работодателю».

— Вы знаете, неожиданно появилось одно весьма важное обстоятельство.

— Какое, если не секрет?

— Не секрет. Наташа беременна. На первом месяце.

— О, поздравляю! Тогда отложим наш разговор на некоторое время.

Я соврал, хотя и не совсем. Машка родилась с некоторым запозданием в июне 1977 года.

Кстати говоря, не ошибался древний толкователь имен. Именно Наталья числилась среди самых «благоприятных» женских имен для имени Леонид. Она привела в порядок мою возбужденную нервную систему, и в голову начали приходить разные смелые мысли.

Одна из них родилась осенью 1977 года, и я поделился ею с заместителем начальника Пятого управления КГБ, тогда еще полковником (а потом генералом) Василием Павловичем Шадриным. К тому времени ПУ (так сокращенно называли это управление) весьма активно использовало меня в области «контрпропаганды», то есть в сфере борьбы против «идеологических диверсий» Запада, и в первую очередь, конечно, против главного империалиста — США. Управление возглавлял генерал Бобков Филипп Денисович, ныне работающий в холдинге «Медиа-мост». Общее направление деятельности Пятого управления он однажды объяснил мне на одной из встреч очень кратко: «Контрпропаганда — это работа против вражеской пропаганды, а также беспощадная борьба с диссидентами и отщепенцами всех мастей…» Вот в плане этой борьбы и изложил я тогда Василию Павловичу идею «активных мероприятий» против центров идеологических диверсий, особенно активизировавшихся  Германии и Франции. Вкратце они сводились к тому, чтобы мне, как журналисту-известинцу, выехать в означенные страны под предлогом написания серии статей о перспективах развития с ними экономических и политических отношений и под этим предлогом посетить наиболее злобные «центры», то бишь радиостанции «Свобода» и «Свободная Европа» (РС-РСЕ), редакции антисоветских журналов «Посев» и «Грани». Это — в Западной Германии. А во Франции, вернее в основном в Париже, зайти в парижский филиал РС-РСЕ, где активно сотрудничали бывший советский бард Александр Галич и бывший советский писатель-фронтовик Виктор Некрасов, и в редакцию журнала «Русская мысль».

— Я бы посетил эти места, — вдохновенно рисовал я свои идеи перед Шадриным, — а потом можно было бы тиснуть целую серию контрпропагандистских статей.

Основной моей задачей были отнюдь не конрпропагандистские операции, а возможность прорубить для себя заколоченное недругами окно в Европу. «Вряд ли Пятое управление устоит перед соблазном провести такое «активное мероприятие», — думал я, честно глядя в добрые глаза Шадрина, — должны же они заглотить эту наживку. Иначе мне конец».

— У тебя свежая мысль, Леонид, — сказал Василий Павлович, внимательно выслушав меня и сделав пометки на листе бумаги, лежавшем перед ним. — Ну-ка, повтори еще раз организации.

— Пожалуйста. — Я повторил. — И еще, Василий Павлович. В Институте внешней торговли, где я получал высшее образование, был неплохой студенческий театр, в котором играл и я. Так вот однажды мы поставили только что написанную Виктором Некрасовым пьесу «Опасный путь», где мне довелось исполнить роль героя-фронтовика, столкнувшегося с послевоенными трудностями. Некрасов был на премьере. Расцеловал меня после спектакля, и мы с ним прекрасно пообщались на нашем самодеятельном банкетике. Я мог бы ему об этом напомнить.

— Это очень интересно, Леня. Но обо всем об этом мне надо доложить Филиппу Денисовичу, а может быть, и выше. Ни перед кем больше своих идей не развивай и жди телефонного звонка от меня.

Через неделю раздался долгожданный телефонный звонок.

— Заезжай, — коротко сказал Василий Павлович. — Жду тебя к двум часам. Не опаздывай. Дело закручивается серьезное.

Я поднялся в кабинет Шадрина. Он ходил из угла в угол, явно чем-то озабоченный.

— Нас ждет Бобков для короткой беседы, — как-то необычно строго произнес он. — А потом будет встреча с группой заинтересованных сотрудников из нашего подразделения. Ну и заварил ты кашу, друг любезный.

Филипп Денисович говорил со мной очень уважительно. Он заявил, что моя идея одобрена «на самом верху», то есть Председателем КГБ Юрием Владимировичем Андроповым. С моим главным редактором Алексеевым уже достигнута договоренность об оформлении журналистской командировки в Западную Германию и во Францию сроком на три недели. Для лучшего прикрытия моей поездки со мной отправится «чистый» известинский журналист, которого я хорошо знаю (Бобков назвал известную мне фамилию). Средства на командировку и возможные расходы будут выделены по линии нашего ведомства. Наши резиденты в обеих столицах предупреждены и окажут возможное содействие.