Соблазн

Ругаю его про себя за наглость и самовольство, а пальцы сами нажимают на его фотку на аватарке. Какой же взгляд у тебя, мерзавец… Глубокий… умный… серьёзный! Как же легко одурманиться. Откуда ты только такой взялся!

— Да, Виктория?

— Что?.. — испуганно прячу телефон.

— Ты что, не слушала? — хмуро сводит брови отец.

— Слушала… — вру я.

Мужчины все вдруг оказываются сосредоточены на мне.

— Ты же не против, Борис? — протягивает ему руку отец, — мы оба выиграем от этой ситуации. Заняв должность, я буду лоббировать твои проекты. Дам тебе возможность забрать парочку крупных тендеров… оформим с тобой левую фирму и будем крутить через неё госзаказы.

— Алексей Павлович, мы и сами подумывали о втором. К выборам Тори будет уже на шестом-седьмом, и можно будет сделать отличную семейную фотосессию на баннеры.

Что?.. Продолжаю с тревогой вслушиваться в происходящее.

Очкастый Антон взмахивает бокалом.

— Как показывает анализ успешности предвыборных компаний, избиратели более толерантны к кандидатам, в близком окружении которых есть женщины в положении и с маленькими детьми. Это воспринимается как залог заботы о будущем…

— Я надеюсь, вы все сейчас не обо мне? — обтекаю я.

— Вика… — приобнимает меня за плечи мама, — ты так мила с животиком! Это покорит сердца всех! Я так сожалею, что не стала рожать второго…

— Так! — поднимаюсь я решительно с кресла.

И меня тут же сверху, словно крышкой по макушке, прихлопывает взглядами отца и Бориса. И я не решаюсь на публичный бунт. Но отец улавливает его и в зародыше.

— Вика… мне нужен ещё один внук. Срочно. Моя предвыборная будет основываться на семейственности. И побольше медиа-поводов по теме благотворительности. Антон скинет тебе список фондов, будь любезна посетить их мероприятия.

— Благотворительный спектакль для детей-колясочников на этой неделе, — подсказывает ему Антон.

— И побольше фотографий, — учтиво улыбается мне лысеющий Сергей «Леонидыч», — я отправлю с Вами профессионального фотожурналиста, Виктория Алексеевна.

— Прошу прощения, мне нехорошо! — убегаю я в дом.

Закрываюсь в ванной комнате, что недалеко от входа. Поставив руки на шкаф с прозрачной раковиной, отделанной позолотой, смотрю на себя в зеркало. Плыву и тону в возмущении! Эмоции настолько захлёстывают, что у меня даже не рождается слов, чтобы выразить их.

— Тори, ты в порядке? — стучит Борис. — Открой.

Открываю. Молча припечатываю ему пощёчину. Захлопываю дверь обратно.

— Тори… — шипит он недовольно через дверь, — не будь дурой! Это такой шанс взлететь! Это такие деньги!! Идиотами надо быть, чтобы не пытаться! От тебя не требуется ничего сверхъестественного.

— Пошёл к чёрту! Все вы — к черту!!

— Да?! — взвивается он. — А кто ты без нас?? Что с тобой будет без всех нас?! Где ты будешь?! Ты же беспомощная, неспособная ни на что наивная дура! Привыкшая, что всё у тебя появляется по щелчку пальцев. Не озабоченная ничем — няни, домработницы, гувернанты, тренеры, косметологи! Причём дура неблагодарная! Тебе дали всё! А ты устроила истерику из-за ерунды! Позоришь меня и отца!

Мне нечего возразить. Всё так… И, размазывая макияж, я рыдаю на полу, ненавидя себя за беспомощность.

Глава 20 Ягодка

Притормозив напротив дома моей Ягоды, жду, пока ей пригонят тачку. Не могу усидеть на месте. Меня всего подкидывает от того, что скоро её увижу.

Весь извёлся, медитируя на её аккаунт, чуть не переломал себе пальцы, чтобы не писать. Потому что… Ну какой у меня есть повод написать ей, если честно, чтобы она не восприняла это, как подкат от «мальчика по вызову»? Только один — её тачка и обещанный торт.

Быть может, из-за врождённого своего тельцовского упрямства, а может, по какой-то другой причине — оправдываться перед ней и объясняться — не хочу! «Мальчик» так «мальчик».

Но я опять не спал почти всю ночь, сходя с ума от накатывающего возбуждения и преодолевая соблазн написать ей ночью. Что угодно написать. Просто чтобы ответила, и я почувствовал эту связь между нами.

Моя мантра — «это бесперспективняк» — нихуя больше не помогает! А это он. Но колотящееся сердце не слышит. И лёгкие не понимают, что надо дышать глубоко и ровно. Мне этой ягоды не съесть. Трахнуть — могу. Даже не так… Трахать могу. Но заебался я так! Не хочу делить. Не умею. Противно.

И понимаю, что не стоит светить фейсом так близко и палить её перед мужем. Но не могу удержаться, выхожу из тачки. Мне глубоко внутри хочется, чтобы эта ситуация стала явной. А какая ситуация-то? Самое критичное между нами организовал он сам.

А больше ничего и не было. Пара поцелуев? Пф…

Или, может, Стеф, она тебе чего-то обещала?

Просто украденные силой поцелуи. Вот и вся ситуация!

Нервно протираю ладонями лицо. И мне по-пацански похеру сейчас, дома ли её муж, и увидит он нас или нет.

Меня топит в тестостероне. Хочется, как самцу, сорваться в драку. Выплеснуть напряжение и забрать эту самочку. Но это так не работает. Цивилизация, чтоб её.