Соблазн

Перевожу глаза на обочину, уже думая припарковаться… И обмираю!

Мерзавец во всей красе!

И с кем?!.. С нашей безупречной набожной замужней Ангелиной!

Открыв рот, залипаю, ловя взглядом, как они обнимаются. В груди болезненно сжимается от этой мизансцены. От возмущения мне хочется настучать ему по его щекам! «На которых, — зачем-то вспоминаю я, — обезоруживающие ямочки…» Словно он не волшебник в определённой сфере, а просто хороший парень!

А Ангелина?.. Её губы касаются его щеки, и взгляд такой благодарный, проникновенный!.. Да я думала, она монашка похлеще меня! А вот посмотри-ка — не отказывает себе в удовольствиях!

Кого ещё ты обслуживаешь здесь?? Страшно представить!

На глаза отчего-то наворачиваются слёзы обиды. Всё плывёт… Выкину его пиджак к чёрту!

Щелчок… И меня встряхивает от удара. Резко выжимаю тормоз. Растерянно смотрю перед собой в лобовое тёмной Ауди. Боже мой… Я же ей фару снесла! Чуть-чуть не разошлись…

Ооо… Я же и этой вишнёвой блохе снесла фару и погнула капот! Теперь её ни за что не заберут!

Чёртов ты… Стеф! С яростью поворачиваю лицо к обочине. Лучше бы я в тебя въехала! Это всё из-за тебя!

И он смотрит на меня тоже с яростью, плещущейся из его голубых глаз. А с чего бы?.. Сглатываю с опаской.

Решительно идёт к этой Ауди.

Это что, твоя машина, мерзавец?!..

Глава 18 Каа…

В то мгновение, когда его рука касается ручки двери со стороны пассажирского сидения, мне приходит в голову инструкция отца, что дверь в случае аварии лучше заблокировать до приезда страховых агентов. На случай неадеквата пострадавшей стороны.

Но я не успеваю, она открывается. Он замирает, глядя на пластиковый контейнер с тортом, который слетел с панели на пассажирское сидение.

И из какой-то парадоксальной, нелогичной сейчас вежливости я поднимаю этот контейнер, забирая его на руки, чтобы он мог сесть.

Что он тут же и делает… «Эгоист» и мерзавец тут же полностью заполняют машину и меня!

Гневно сжав губы, выбивает дробь по подлокотнику.

— Судя по всему, тебе понравилось играть в бартер, да? Других объяснений этой наглости у меня нет.

— Что, прости?.. — покрываюсь я красными пятнами.

— Учти, поцелуем в этот раз не отделаешься. Ей месяц от роду… Вот ровно на месяц — в рабство!

— Я… прошу прощения, — цежу я сердито, — за то, что разбила твою машину.

— Прощения попросишь за «мальчика по вызову». А по тачке — не прокатит. Как будем отрабатывать?

— Размечтался! — фыркаю я. — Не собираюсь я ничего… отрабатывать!

— Окей, — пожимает плечами. — Не хочешь, как хочешь… Звони страховому.

Кусая губы, вспоминаю, что…

— Она не застрахована, — обессиленно ложусь на руль на предплечья.

Борис сожрёт меня теперь живьём. Много-много раз!

— Круто! — гневно прищуриваются голубые глаза. — И куда ты на ней рванула?

Мне становится так обидно, что мои планы продать эту машину, которой пытается изнасиловать меня Борис, провалились. И быть мне теперь изнасилованной ею по-любому! И ещё слушать его бесконечные и заслуженные теперь нотации. В том числе за то, что опять компрометирую его, светясь в такой компании!

А ещё этот… гад… решил окучить все грядки в моём районе! И от этого тоже щемяще больно. Потому что, как ни крути, но он тогда позаботился обо мне со своим пиджаком. И где-то там, на подсознании, опять купил этим. Как и тогда, пытаясь избавить меня от головной боли.

Опускаю глаза… Торт в контейнере смялся в неприглядную кашу. И его опять никто не попробует. Слёзы от обиды накатывают на глаза.

— Ладно, Ягода, не реви, — вздыхает мерзавец, — придумаем что-нибудь.

Набирает кого-то на телефоне.

— Лёха, привет… Слушай… с девчонкой в аварию попал. Она без страховки. Тачка новая, дорогая. Давай замутим ей задним числом? Ну и по моей, соответственно…

Мхм… Понял… скину…

Скидывает вызов.

— Документы-то хоть есть у тебя на неё?

— Есть, — шмыгаю носом.

— Давай.

— Зачем? — смотрю подозрительно.

— Агенту вышлем фотками, замутит он тебе страховку.

— Правда?.. — ловлю его хмурый взгляд. — Так можно?

— Нельзя. Но если очень нужно, то иногда можно. Тебе же нужно?

Горестно киваю.

— Чего ревёшь-то? — фотает мои документы, обнаруженные в бардачке.

— Да… — отворачиваюсь. — Плохой день. И ты тут ещё…

— Засмотрелась? — с усмешкой.

— Малоприятное зрелище.

— Так не нравлюсь?

Скорее уж, наоборот. Разглядываю его профиль.

— Номер телефона диктуй.

Послушно называю цифры.

— Ну всё, ждём… — убирает он свой.

Встречаемся взглядами. Пальцы рефлекторно сжимаются на контейнере. От его хруста испуганно вздрагиваю. С грустью разглядываю смешавшуюся со сметаной фиалковую глазурь.

— Теперь только выкинуть…

— Что это? — забирает у меня из рук.

— Был торт…

— Ммм… сама делала?

— Сама, — вздыхаю я.

— Неожиданно…

Открывает аккуратно контейнер из двух секций, забирает из второй пластиковую вилку.

— Надеюсь, там нет мышьяка?

— Для сына готовила.

Отламывает кусок и отправляет его в рот.

— Мм… — закатывает со стоном блаженства глаза.

Боже мой… Он ещё и стонет так, что у меня дыхание сбивается.

Следом за первым кусочком отправляется второй.

— Там ягоды… — мурлычет этот невозможный мужчина.