Соблазн

Ощущение, словно меня опять просто поимели. Хотя, если по-честному, то это сделал я.

Мы не предохранялись…

Надеюсь, она не вняла моим советам слезть с гормонов. Потому что если от меня женщина ещё и аборт сделает, это будет вообще дно, блять!

А рожать она не станет точно.

Это мой косяк, да, что я даже не вспомнил про резинку. Но тогда, когда всё происходило, мне это не казалось косяком. Мне казалось, что я влюблён… что я чувствую взаимность… а значит…

Значит, ты идиот, Стеф. Приди в себя уже. Вика — не вариант. Найди попроще. И то, что она позволила себе разок расслабиться — это не взаимность. Это — тебя поимели. Увы. Но ты сам настаивал, поэтому психовать можешь только на себя!

Хочется повыть… Тоскливо мне… Плохо…

Переворачиваюсь на спину. Коты впиваются когтями, пытаясь не слететь.

— Зидан… — отцепляю от футболки рыжего. — Брысь!

Швыряю подальше их мячик. Срываются с меня двумя пушистыми вихрями, оставляя царапины. Глубокие… Тихо матерюсь на них. Надо обработать. Иду к холодильнику за флаконом мирамистина.

А там… Там её кулинарный шедевр.

Тупо смотрю на застывшие на ягодах потёки шоколада. Старался человек.

Несколько часов наверняка убила она на этот торт. Некрасиво будет его просто выкинуть.

Достаю, ставлю на стол, снимаю прозрачную крышку. Отрезаю кусок. Мне не хочется его есть. Вообще есть не хочется. И я лениво ковыряю его вилкой.

Проглатываю кусок, практически не жуя. Вкусный… Отставляю чашку в сторону.

Ложусь лбом на стол.

Ну почему так?..

Достаю сигареты, ухожу на балкон. Сигареты, в отличие от еды, «лезут» на «ура»!

А телефон надо зарядить. Мало ли… С работы могут позвонить.

Котяры путаются под ногами. Бекхэм, гладясь о ногу, вдавливается головой и привстаёт на задние лапы. Вспоминаю, зачем вообще пошёл на кухню. Царапины…

Тело на фоне мучительного спазма в груди словно онемело и перестало существовать.

Втыкаю зарядное в телефон.

Пинаю себя, заставляя делать ежедневные важные вещи — убраться, побриться, погладить рубашки, котов покормить…

Телек фонит какой-то назойливой музыкой. Вырубаю нахрен! Всё раздражает.

И только включаю телефон — начинает трезвонить.

Альбина.

— Добрый вечер, Степан Дмитриевич.

— Добрый…

— По документам обещал заехать…

— Извини, вылетело.

— Стёп, я тебя ещё попросить хотела… У тебя же рабочий день короткий сейчас?

— Когда как.

— Выйди в травмпункт в ночную. Некому. Одна в декрет, второй в отпуск, третий на больничный, ты сбежал. Там травматолог в две смены пашет… Выйди пару раз. Дай ему отоспаться нормально.

— Ладно.

— Спасибо, Стёпочка. С меня премия, как обычно. Как у тебя дела?

— Идут…

— Ну хорошо. Я с утра забегу, заодно распишешься мне в документах.

В нашем травмпункте я не работал уже, наверное, года два. Он на первом этаже с торца больницы и выходит на проезжую часть. Удобно. Если что-то серьёзное — сразу в отделение. И кабинет рентгена под рукой.

Ночная начинается в восемь. И сегодня я опоздал.

— Привет, Палыч! — протягиваю руку коллеге.

Он фельдшер. Но вправить может что угодно. Опыт! Многому меня научил. По студенчеству я работал здесь. Оглядываю родные пенаты. Ремонт сделали… Ширму поставили, разделив большой кабинет на две части. В соседнем кабинете, что поменьше — хирург.

— О, Степан. А говорят, что уволился.

— Уволюсь. Пока в отпуске.

— Сегодня ты, что ли, в ночную?

— Я. Езжай, отсыпайся.

А медсестра новенькая… С прошлой у нас когда-то был короткий служебный роман. Вот на этой кушетке мы трахались. И тоже не срослось… Оказалось — замужем. А дальше я уже разбираться не стал.

Такой вот у меня стабильный пиздец! Западаю не на тех женщин.

— Марина, — игриво представляется она. — А ты, знаю, Стеф, волшебник сверху.

Игнорирую её любопытный взгляд. Постарше меня. Стервозная.

— Недавно здесь?

— Месяц. С «Катера» переехала. А ты, говорят, у самой Альбины Валерьевны в любимчиках.

— Много у нас говорят.

— Массаж сделаешь? — улыбается, провокационно прищуриваясь.

Прохладно улыбаясь, кладу перед ней визитку от клиники Синицина.

— Только по записи.

— Эх… Поняла. Чай будешь?

— Буду. Спасибо.

Но попить чаю у нас не получается. Сначала вывих, потом перелом, затем — пробитая голова, распоротая икра, укус собаки…

Пара сигарет и остывший чай. И дальше в том же темпе.

К утру моих становится меньше, всё больше к хирургу. Выпиваю крепкий горький кофе. Ухожу за ширму, падаю на кушетку, закрываю глаза. От усталости ломит виски.

Вырубает. И, о счастье, без мучительных снов о Ягоде. Просто проваливаюсь в белую пустоту. И меня даже ничто не будит — ни детский плач, ни голоса, ни крики…

И последняя моя мысль — надо недельку здесь по ночам отпахать. Глядишь, и все мои болезненные трипы и бессонница отвалятся от усталости. Да… так и сделаю…

— Стёпочка… устал…

Тёплые руки гладят поверх халата. И мне кажется сквозь сон, что это Вика.

Ты как здесь оказалась, Ягодка моя?

Прижимаю ладони крепче. Ещё, пожалуйста…

Я сапожник без сапог. Мне тоже очень хочется рук, прикосновений, тёплых, женских…

— Котёнок мой…

Поцелуй в шею, в мочку… Коготки скользят по ширинке. Рефлекторно подаюсь бёдрами навстречу ощущению.

Какая, к чертям, Вика? Я же на работе!

Распахиваю глаза.