Соблазн

– Страшно жаль тебя разочаровывать.

– Не прикидывайся дурочкой. Я тебя и вправду поздравляю. Захват – зашибись. Chapeau![57]

– Спасибо.

Хулио Падилья, всегда такой скупой на похвалы, погрузился в неловкое молчание. Он был мужчина корпулентный – почти столько же в ширину, сколько в высоту; бритая голова, серые глаза и черты лица, напоминающие охотничью собаку. Голова эта торчала из ворота толстого свитера. Он хорошо знал наживок, но своей долгой, поистине ветеранской службой во главе Криминальной психологии обязан был несомненному таланту выходить сухим из воды в любой ситуации, а также невозмутимости, мастерски отлакированной тонким флером эмоций. Поговаривали, на него сильно повлиял несчастный случай с дочкой, навсегда усадивший ее в инвалидное кресло. Тем не менее его филией было Прошение, как и у Веры, и ему страшно нравилось чувствовать себя необходимым, чтобы его о чем-то просили. И тут я доставила ему удовольствие.

– Не хочу я медаль, – зашептала я. – Я всего лишь хочу знать, где моя сестра.

– Черт возьми, принцесса, если бы это было нам известно! Уже просканировали окрестности вокруг этого чертова дома в горах. Завтра, в понедельник, проверят также близлежащее водохранилище. Клянусь тебе, что…

Я остановила его, не повышая голоса, глядя со своей кровати прямо в его глаза:

– Наблюдатель не похищал ее, Хулио. Как и Элису Монастерио.

– Что? Откуда ты это взяла?

– Он мне сказал, – ответила я, чуть поколебавшись.

– Тьфу ты! А что еще он тебе сказал? Что хочет взять тебя замуж? Он же псих! Он сказал бы тебе, что ты королева Египта, если бы при помощи этого…

– У него не было никаких резонов врать мне на этот счет. К тому же он никогда не прятал тела и не избавлялся от них в тот же день. Труп этой девушки-венгерки все еще был у него…

– Румынки… – поправил меня Падилья, почесывая подбородок. – Ева Рутлу, двадцать два года. Она как раз оформляла у нас документы, поэтому никто и не заявил о ее исчезновении…

– Румынка она или венгерка, но ее тело было там единственным трупом, Хулио. Она была последней, кого он похитил.

– Диана, компьютерный анализ показал, что и Элису, и Веру похитил этот тип с вероятностью девяносто девять, запятая…

Я слушала его молча. «Кто-то сфальсифицировал данные, – сказал мне тогда Наблюдатель. – Кто-то из вашего отдела водит вас за нос». Но можно ли ему верить?

Устав называть цифры, Падилья умолк и задумчиво взглянул на меня:

– Тебе надо отдохнуть, Бланко. У тебя стресс – исчезновение Веры, потом захват. Этот дикарь и его отпрыск тебя… причинили тебе много вреда. Но охоту ты провела безукоризненно. Ты – лучшая, и всегда ею была.

Меня удивил этот комплимент, более подходящий к Клаудии Кабильдо. Да и его самого, кажется, тоже, потому что он вдруг решил разбавить бочку меда ложкой дегтя:

– Конечно, я в курсе, что ты сделала и как ты это сделала… но, поскольку результат налицо, у меня нет никаких возражений, наоборот…

Я знала, к чему он клонит. О своей встрече с Женсом я уже рассказала психологам, беседовавшим со мной в больнице, а также о примененной для поимки Наблюдателя технике. Большим сюрпризом это не стало. Как говорил сам Женс, высшие чины в руководстве отдела знали, что он жив, и время от времени пересылали ему рапорты и отчеты. Тот факт, что Женс открыл пару трюков своей давней ученице, а не им, естественно, понравиться не мог, но такое поведение хорошо вписывалось в горделивый образ психолога в отставке.

Я подумала о другом. И решила задать вопрос самым естественным образом:

– Хулио, а что все-таки случилось с Алваресом?

Реакция была – словно вошел полковник: Падилья весь вытянулся и посерьезнел:

– Самоубийство. Оставил записку, классика… Твоя поездка в поместье, чтобы сыграть маску, по чистой случайности совпала с его смертью, только и всего…

Я разгладила простыню рукой, на которой не было повязки, и кивнула.

– А что это за… туннель? Я ведь провела в этом доме несколько лет, но понятия не имела о его существовании.

– О, некое расширение, которое устроил в подвале Женс, чтобы оборудовать еще пару сцен, но это помещение так ни разу и не использовалось.

Появление в палате медбрата послужило для моего шефа предлогом свернуть тему, а в этом он явно нуждался. Он какое-то время смотрел на меня, словно в нерешительности.

– Я вернусь завтра. Постарайся отдохнуть.

Я не ответила – думала о туннеле с обшитыми деревом стенами и потолком с перекрещенными балками.

А еще о том, как плохо врут все филики Прошения, когда у них что-то пытаешься узнать.