Соблазн эмиграции, или Женщинам, отлетающим в Париж

Будучи людьми честолюбивыми, эмигранты умеют сыграть на новичка, пустить пыль в глаза. Они ищут подтверждения своих успехов в чужой зависти и не спешат рассказать правду. Вопрос, а не жалеют ли они о том, что уехали, бессмыслен: мало у кого хватит духу вернуться, то есть проделать такой же вояж обратно. Если бросок туда воспринимался как рисковый, но неизвестный шаг, то, уже зная по опыту тяжесть перехода, накопив телесную усталость, эмигрант не станет бросаться назад сломя голову.

Часть 3 Эмиграция: в поисках потерянной нормы

«С тех пор, как я перешагнул порог, я ни разу не слышал нормального смеха».

Кен Кизи, «Над кукушкиным гнездом»

«Если бы нашелся такой чудак, который устроил бы выставку русских улыбок, – произведения наших губ были бы по очень высокой цене раскуплены матерями капризных детей: этими судорожными гримасами они пугали бы шалунов так, как нас пугают Чекой»…

Иван Санин, «Моему внуку»

(Прим. к заголовку)[73]

Мотивы эмиграции («Ради детей»)

Позитивный образ русской эмиграции во Франции, сформированный не одним поколением русских в Париже, – один из основных мотивов выбора Франции в качестве страны эмиграции.

Вслед за первой волной эмиграции все остальные пользовались и этим авторитетом и реальной помощью, которая предоставлялась в русских православных приходах, гимназиях и школах, а также в религиозно-патриотических клубах. Активность диссидентского круга была закономерно успешной на фоне огромного культурного наследия, уже накопившегося к 70-м годам.

На фоне всех без исключения волн эмиграций брачные союзы между французами и русскими, в основном женщинами, оказывались постоянным, легальным источником эмиграции. В период потепления отношений между Францией и Россией и позже, в период перестройки были созданы Советский культурный центр и множество культурных ассоциаций, организующих туры во Францию и гастроли советских, а позже российских артистов. К последним институтам, работающим на эмиграцию, можно отнести и многочисленные интернет-салоны, брачные агентства.

В сленге эмигрантов последних волн есть выражение «выехать на муже» или «выехать на жене», то есть воспользоваться браком как способом эмиграции, прорывом на свободу, как многие считали. Для некоторых такой прорыв обернулся трагической несвободой, тяжелой зависимостью от супруга, единственного гаранта благополучного включения в общество, устроенное по другим законам и нормативам, порой более жестким, чем то, из которого хотелось бежать.

Уже первое знакомство с эмигрантской средой при всем многообразии декларируемых мотивов и сложности различения волн показало, что последняя волна эмиграции – преимущественно женская по составу. Женщины являются если не основными инициаторами, то основными исполнителями эмигрантских намерений. Они легче расстаются с социальным статусом, быстрее находят работу, решаются переучиваться, несмотря на возраст и уже полученное образование. Похоже, что возросшая социальная активность женщин в России неизбежно обнаруживается и в эмиграции. Эмиграция становится способом гиперсоциализации молодых женщин до сорока лет[74].

Более того, молодые мамы вывозят преимущественно мальчиков. В качестве основного аргумента в пользу эмиграции они называли спасение ребят от войны в Чечне. «Чеченский мотив» эмиграции – особенность русского исхода последних лет. Фигура женщины, уводящей ребенка с родного культурного поля в поисках безопасности, сменяет эмигрантов, которые под мотивом «ради детей» подразумевали хорошее образование, так называемую свободу, материальное благосостояние.