Соблазн и закуски (ЛП)

Я зажмурился так крепко, что заболела голова. О, боже. Сейчас начнется. Сейчас он заставит

меня притвориться, что я откусываю какашку, как делают дети, когда играют с печеньем из

пластилина. И выражение «как дерьма наелся» приобретет для меня самое что ни на есть буквальное

значение.

– Картер, я тебе кое-что принес, – взбудоражено сообщил он. – Угадай, в какой руке?

Боже, умоляю, не заставляй меня выбирать. Это ведь обязательно будет рука с какашкой.

В ответ на мое молчание Гэвин нетерпеливо заерзал.

– Картер, ну давай, открывай глаза. Что ты как нюня.

Я нервно сглотнул, перебирая способы, с помощью которых можно продезинфицировать

кожу после какашек. Интересно, а отбеливатель жжется? Наверняка – если сначала снять верхний

слой кожи наждачкой. Я медленно приоткрыл один глаз.

– Давай, выбери руку и посмотри, что я тебе принес, – потребовал он.

– Ух ты-ы, выберу-ка я, наверное, эту, – вяло откликнулся я, тронув его правую руку.

Прощай, чистая необкаканная рубашка. Я буду вспоминать о тебе с нежностью.

Гэвин запрыгал у меня на коленях и выпростал из-за спины руку.

– Ты выбрал правильную! Держи! – с энтузиазмом воскликнул он.

Я нервно опустил глаза вниз и испустил шумный вздох облегчения.

40 Прим. пер.: Детская книжка о навозных жуках.

99

LOVEINBOOKS

В руке у него была книга. Просто книга. Чудесная, новенькая – не испачканная какашками и

не слепленная из них – библиотечная книга под названием «Давайте будем счастливыми!». Я взял ее

из его детской ручонки и поднял вверх, чтобы рассмотреть обложку, на которой были изображены

резвящиеся в поле щенки.

– Просто отличная книжка. Почему ты выбрал именно ее? – спросил я, когда он положил

освободившуюся ладошку на мое плечо и посмотрел мне в глаза.

– Потому что ты мне нравишься. А еще мамочка говорит, людям надо делать приятные

вещи, и тогда они станут счастливыми. Я хочу, чтобы ты был счастливым.

Я онемел. Я мог только сидеть и смотреть на него. И все. Внезапно я понял, почему

беременность не сломила Клэр, почему она бросила колледж и всю себя посвятила этому малышу. Я

понял, что на коленях у меня сидит мое сердце, и, пусть первые четыре года меня не было рядом, я

безотчетно люблю его просто потому, что он мой. Плоть от моей плоти, за которую я без раздумий

отдам свою жизнь. Я крепко обнял его маленькое тельце, надеясь, что он уже не считает меня

незнакомцем и разрешит мне себя обнять.

Он, не колеблясь, приник ко мне, и я прижался лбом к его лбу и тихо сказал:

– Дружок, я уже самый счастливый парень на свете.

Несколько минут Гэвин смотрел на меня, потом вытащил из-за спины и вторую руку.

– Хорошо, тогда потом почитаешь мне эту.

Я отдвинулся от него и, посмотрев вниз, увидел, что он держит «Монологи вагины».

***

После библиотеки я купил Гэвину мороженое, и мы выдвинулись обратно к Клэр. Верный

себе, Гэвин всю дорогу без остановки болтал, напоминая испорченный проигрыватель с заевшей

пластинкой, по которому надо стукнуть, чтобы заставить его замолчать.

Я справился с искушением. Но с трудом.

Когда мы вернулись домой, я сел на диван, а Гэвин достал из ящика стола фотоальбом и

вместе с ним устроился у меня на коленях. Листая страницы, он рассказывал мне обо всех

фотографиях. Я увидел все дни рождения, все праздники Рождества, все Хэллоуины и все

пропущенные мной моменты, и комментарии Гэвина подарили мне ощущение, словно я почти

побывал на них сам.

Вдобавок я узнал несколько новых фактов о Клэр. Например о том, что у нее есть кузина,

которую она не выносит.

– Это Хизер. Мамочкина кузина. Мамочка говорит, она шлюха. – Гэвин ткнул в групповое

фото, которое, судя по всему, было снято на каком-то крупном семейном сборище.

Еще я узнал, что у Гэвина есть склонность раскидывать вещи. Этой его привычке было

посвящено не меньше пяти страниц. Наверное, чтобы пополнить коллекцию, мне стоило заснять его

недавний инцидент с зубной пастой.

– Гэвин, почему здесь столько фотографий, на которых ты устраиваешь бардак? – спросил я,

когда перевернул очередную страницу и увидел снимок, где он сидел на полу кухни в окружении

кофейных зерен, хлопьев, овсянки и чего-то похожего на сироп. – Надеюсь, ты убираешься за собой,

чтобы мамочке не приходилось расстраиваться.

– Убираться неинтересно, – ответил он.

И я, учитывая то, в каком состоянии была моя собственная квартира, не мог с ним не

согласиться.

Закончив разглядывать фотографии в первом альбоме, мы посмотрели еще четыре, и вскоре

я заметил, что Гэвин как-то необычно затих. Я скосил глаза вниз и, увидев, что он заснул, неуклюже

подхватил его под коленки и понес в спальню прямо в той позе, в какой его сморил сон – с прижатой

ко мне спиной и болтающимися ногами. Вспомнив выражение «никогда не буди спящего младенца»,