Соблазн на всю ночь

В этой узкой комнате Тристан вдруг стал казаться выше ростом, шире в плечах и раздраженнее, чем обычно. С легкой черной тенью щетины на подбородке и сверкающими черными глазами он походил на дьявола. На нем была свободная рубашка с завернутыми до локтя рукавами, открывающая его мускулистые, покрытые темными волосами руки. Спутанные волосы и слегка помятое лицо заставляли думать, что он только что поднялся с постели.

Его взгляд устремился на нее.

– Что все это означает, Фе?

– Вы опоздали, Толбот. – Она продолжала говорить низким голосом.

– Опоздал? – Он принялся разворачивать рукава рубашки. – Куда я опоздал?

– К чаю, – бросила она, возвращаясь к дивану. – Вы опоздали на три недели.

В комнату вернулся слуга Тристана, он принес красный шелковый халат.

– Аглоу, ступай, мне нужно поговорить. – Тристан взял у него халат и облачился в него. Слуга послушно кивнул своей большой головой и исчез. Через несколько мгновений где-то вдалеке послышался скрип лестницы и тяжелые шаги.

Тристан снова перевел свой пылающий взор на Федру.

– Прошу прощения, Федра, – сказал он, и его голос слегка задрожал от сдерживаемой ярости. – Но я не привык встречать леди в мятых рубашках с закатанными рукавами.

Глаза Федры скользнули по красному халату.

– Я видела вас и в менее официальном костюме, Толбот, – проговорила она. – Или вы уже забыли об этом?

– Я ничего не забыл, – бросил он. – Но у вас должна быть веская причина для того, чтобы вот так нагрянуть ко мне.

Его слова укололи ее, Федра почувствовала себя униженной. Она-то, разумеется, надеялась на другой прием. Но как бы то ни было, Федра смело встретила его взгляд.

– О-о, – сказала она, – у меня более чем веская причина.

Неожиданно на его лице отразилась смесь самых разных эмоций. Радость? Испуг? Он быстро подошел к ней и схватил ее за руку.

– Фе, Господи… Боже мой…

Та горячность, с которой Тристан произнес эти слова, поразила ее до глубины души. Она перехватила его быстрый взгляд, скользнувший по ее животу, и все сразу поняла.

– О-о, – прошептала она, хмурясь. – Тристан, нет. Не это.

Он внимательно посмотрел на нее, его взгляд был каким-то умоляющим и слегка настороженным. Но чего он желал? О чем мог умолять ее?

– Три недели, ты говоришь. – Он по-прежнему смотрел ей в глаза. Внезапно он как-то обмяк, выражение его лица смягчилось. – Но… – он на мгновение замялся, – но это слишком маленький срок, ты пока не можешь знать…

Он отошел к окну и стал смотреть на улицу. Федра последовала за ним.

– Послушай, – сказала она, – я точно это знаю. Тебе не нужно волноваться.

– Но как я могу не волноваться? – Тристан повернулся к ней, его глаза полыхали, как два угля. – Я действительно волнуюсь за тебя, Федра. – Он снова бросил на нее пылающий взгляд. – Я не такой негодяй, каким меня все считают.

– А меня сейчас занимает ребенок, который уже существует, а не тот, которого никогда не может быть. – Она положила ладонь ему на руку, красный шелк заструился под ее пальцами. – Тристан… у меня… у меня не может быть детей. Я бесплодна. Ну, по крайней мере так считает доктор. Так что не забивай себе голову несуществующими проблемами.

Он снова посмотрел на нее взглядом, проникающим в самое ее сердце.

– Бесплодна? – эхом повторил он. – Но откуда ты знаешь это?

Федра посмотрела на дверь, за которой несколько минут назад исчез слуга.

– Это длинная история, – ответила она. – Однажды я заболела, простыла, и у меня была лихорадка, после чего возникли осложнения. Вот и все, никаких секретов. Теперь ты знаешь…

– Но, как я понимаю, это еще не все, – твердо проговорил он. – Но если ты не носишь моего ребенка, то тебе лучше уйти.

– Я просто поражаюсь тому, как быстро ты превратился в тирана, указывающего другим, как им себя вести, – проговорила Федра, убирая руку. – В то время как сам ты… Целых три недели ты не давал мне о себе знать. Ты просто исчез, хотя обещал держать меня в курсе всего происходящего.

Он принялся шагать по комнате.

– О нет! – В его голосе послышалось предупреждение. – Ты не сможешь во всем этом обвинить меня.

– Значит, ты всегда так ведешь себя? Это твой стиль? – бросила Федра. – Сначала ты набрасываешься на женщину, подчиняешь ее своей воле, а потом начинаешь диктовать свои условия и заключаешь такую сделку, какая выгодна тебе одному.

Он резко повернулся, подол его халата на мгновение надулся куполом.

– Я не диктовал никаких условий, и никакой сделки мы с тобой не заключали, – стиснув зубы, проговорил он и ткнул пальцем в направлении Федры. – Я ничего тебе не обещал. И поверь мне, Фе, если бы ты была подчинена моей воле, то сейчас ты уже давно лежала бы на этом самом диване.

– Сейчас не время предаваться пустым фантазиям, – возразила она. – Разве не ты говорил мне, что мы будем вместе искать Милли?

– Нет, моя дорогая, это сказала ты. – Он стоял перед ней, высокий, стройный и сердитый, что так шло ему. Его губы были плотно сжаты, отчего он казался неумолимым и глухим ко всяческим возражениям. – Послушай, Федра, возможно, я и в самом деле негодяй, но я никогда не даю женщинам обещаний, которые не могу выполнить.

Она отвернулась.