Соблазненная дьяволом

— Отец подарил ей это, когда ей исполнилось семнадцать лет, — сказала Мэгс, предупреждая Эмму, что она вновь перемещается между прошлым и настоящим. — Портрет, сделанный с наброска странствующего художника. Она так этим гордилась! Я до сих пор помню, как она обняла его и покрыла его лицо поцелуями.

Эмма повернула шкатулку к окну, рассматривая миниатюру в мягком свете луны. Она могла бы поклясться, что Джейми был копией своего деда, но и от матери он тоже кое-что унаследовал. Царские скулы, привлекательные лучики в уголках глаз, когда он улыбался.

Эмма, прищурившись, смотрела на портрет, пытаясь рассмотреть форму ожерелья, украшавшего грациозную шею Лианны. Похоже, это был гэльский крест.

— Давай, — поторопила ее Мэгс, — открывай.

Слегка дрожащей рукой Эмма взялась за крышку.

— Мэгс, что ты, по-твоему, делаешь?

И Эмма, и Мэгс подпрыгнули с виноватым видом и повернули головы в сторону двери.

Там стоял дед Джейми. Его широкие плечи скрывала мантия тьмы, и от этого он казался еще выше и еще внушительнее.

— Ты не должна тревожить нашу гостью, Мэгс. Ей надо отдыхать.

— Да, милорд. Я просто хотела узнать, не надо ли ей другое одеяло.

Эмма хотела прикрыть шкатулку краем одеяла, но обнаружила, что она уже исчезла в кармане Мэгс. Перед тем как отойти от кровати, она вновь напугала Эмму, с озорным видом подмигнув ей.

— Не обращай внимания на старую Мэгс, девочка. — Старик отступил в сторону, давая Мэгс шаркающей походкой пройти мимо. — Иногда по ночам, когда ей не спится, она бродит душой и телом.

На долго секунды он стал таким же задумчивым, как была Мэгс, когда медленно кралась к кровати Эммы, чтобы погладить ее волосы. Неужели он тоже не спит по ночам, подумала Эмма, бродит по крепости, охваченный воспоминаниями о своей бедной, обреченной на смерть дочери.

— Спи спокойно, детка, — хрипло сказал старик, прежде чем раствориться в темноте.

Теперь его плечи ссутулились еще больше, чем когда он только появился.

Эмма со вздохом упала на подушки. Беглый взгляд на портрет матери Джейми все еще тревожил ее. Интересно, почему к ее одинокой кровати приходят все, кроме одного человека, которого она больше всего хотела увидеть.

Глава 27

Когда на следующее утро Эмма проснулась, стул рядом с ее кроватью был по-прежнему пуст, и ее не покидало странное ощущение, как будто ее чего-то лишили. В комнате послышался унылый вздох, и Эмма поняла, что она не одна.

Она села в кровати и увидела, что перед камином, положив лохматую голову на массивные передние лапы, растянулась огромная охотничья собака.

— Хорошая собачка, — пробормотала Эмма, с тревогой глядя на пса и гадая, успел ли он уже поесть.

Пес казался таким большим и свирепым, что вполне мог разбросать вокруг камина и ее кости.

Собака, услышав ее голос, еще раз печально вздохнула и прикрыла выразительные коричневые глаза, всем своим видом показывая, что не собирается есть Эмму, а остаток дня намерена проспать. Может, она ест только оленей.

Пока Эмма спала, кто-то уже тихонько проскользнул в комнату и раскрыл деревянные ставни, и теперь в помещение проникал солнечный свет. Эмма осторожно пошевелила раненым плечом. Сегодня такой боли и напряжения, как вчера, в нем не было.

— Миледи?

В дверях появилась Мэгс, стараясь удержать в одной руке объемный узел с одеждой, а в другой — керамический таз для умывания, наполненный горячей водой.

— Доброе утро, Мэгс, — осторожно сказала Эмма, размышляя, помнит ли старушка их ночную встречу при свете луны и по-прежнему ли думает, что Эмма — мать Джейми.

Мэгс шаркающими шагами прошла к грубо сколоченному столу, который стоял справа от камина. У нее были спокойные чистые глаза, и ничто не напоминало то любящее создание, которое прокралось в комнату Эммы, чтобы погладить ее по голове, пока та спала.

— И тебе доброе утро, девочка! Я принесла тебе свежее платье и чулки и все, что нужно, чтобы помыться.

Озадаченная переменами в поведении женщины, но сгорая от нетерпения проверить свою физическую форму, Эмма выбралась из кровати и подошла к столу.

— Твой хозяин не наказал тебя за ночной визит ко мне?

— Ха! — Мэгс наклонилась ближе и подмигнула Эмме, в ее глазах промелькнул уже знакомый озорной блеск, который Эмма заметила ночью. — Я уже давно перестала принимать приказы от хозяина. Теперь я говорю ему, что надо делать. — Она похлопала Эмму по руке. — Не волнуйся, девочка. Я принесла все, что тебе нужно, — повторила она, как будто желая подчеркнуть, что в этих словах скрывается особое значение.

Старая нянька вышла из комнаты, и большая долговязая собака, встав со своего места, вышла следом за ней. Эмма пошла закрыть за ними дверь, но при этом не переставала думать о старушке. Она просто немного сумасшедшая или действительно представляет опасность?