Соблазнённый (ЛП)

Серьезно? Неужели теперь я буду сравнивать все с этой загадкой?

Когда двери лифта начинают закрываться, я вхожу в квартиру. Возможно, стоит снять каблуки, чтобы не испачкать ковры.

Я все еще обдумываю эту идею, когда позади меня появляется тень. Я готова закричать, но сильная рука останавливает меня. Мое сердцебиение учащается от страха и волнения, а горячее дыхание щекочет уши.

— Ты опоздала. Как мне тебя наказать?

Глава 14

Я задыхаюсь от силы, с которой Доминик держит меня. Что-то в моем теле оживает, как тогда, когда он шлепал меня на столе или трахал лицо.

Это грубое чувство незнакомое.

Страшное.

Захватывающее.

Я не могу нормально думать. Мой разум, кажется, перестает работать рядом с этим мужчиной.

Зажав мне рот рукой, он толкает меня вперед. Я вскрикиваю, падая на диван головой вперед. Мое платье задирается до середины бедер. Прохладный воздух щекочет мою разгоряченную кожу.

Доминик еще не закончил.

Он дергает за молнию так сильно, что я боюсь, как бы он не порвал платье. Он стаскивает ткань с моих рук на пол, и я оказываюсь в черном кружевном белье. На этот раз оно совпадает.

Он стонет, и я пытаюсь посмотреть на него. Он запускает сильную руку в мои волосы, удерживая меня на месте. Я поворачиваю щеку так, чтобы она лежала на прохладной коже. Я глубоко вдыхаю. Это запах Доминика.

Интенсивный.

Экзотический.

Умопомрачительный.

— Я хочу посмотреть на тебя, — простонала я и оперлась на руку. Доминик заводит обе мои руки за спину и хватает их одной сильной рукой. Мое тело падает обратно на диван. Прохладная кожа обхватывает мои запястья.

Мой пульс учащается, и внутри меня зарождается импульс потребности. Он делает это уже второй раз. Почему мне кажется, что я хочу, чтобы он связал меня навсегда?

— Надо было думать об этом, когда пришла поздно, — его властный тон шепчет рядом с моим ухом. Наконец-то я вижу его. Он все еще завязывает кожаный шнурок на моем запястье, и он… только в боксерах.

Putain (с фр. Черт).

Почему он такой сексуальный? Разве у него не должно быть недостатков или чего-то такого, что сделает его более человечным?

Мои бедра сжимаются от желания, когда я вижу его рельефный пресс и татуировку «No Regrets» (прим. пер. «Без сожалений»).

Доминик пахнет сногсшибательным мужским гелем для душа и кожей. Есть также намек на его естественный запах, который не идет на пользу моему и без того разгоряченному телу. Темно-каштановые пряди небрежно падают ему на лоб. Они наполовину влажные, что придает ему грубовато-красивый вид.

Когда он заговорил, его брови нахмурились:

— Я думал, ты не придешь.

— Я тоже так думала.

Зафиксировав мои запястья за спиной, он проводит пальцем по моей нижней губе.

— Почему передумала?

Я задыхаюсь. Трудно подобрать слова, когда он прикасается ко мне.

— Не могла остаться в стороне, — легкомысленно отвечаю я. — Ты используешь на мне какие-то чары?

— Действительно, Камилла?

Я качаю головой — насколько это возможно, пока моя щека лежит на подушке.

Он кивает с нечитаемым выражением лица и встает.

— Тебе лучше быть готовой к тому, что должно произойти.

Я напрягаюсь, чтобы поймать его взгляд.

— Обещания, обещания…

Я не успеваю предупредить, как он стягивает с меня трусы. Я шиплю, когда ткань трется о мою все еще болезненную задницу.

Mon Dieu (с фр. Мой Бог). Он порвал белье.

— Что у тебя за проблема с моим нижним бельем?

— Оно всегда мешает, — его голос звучит рассеянно, когда он опускает руку к моей заднице. Он сжимает одну половинку и массирует другую. Я вдыхаю, испытывая одновременно удовольствие и боль. По его одобрительным звукам я понимаю, что ему нравится то, что он видит.

— Чертовски красиво. — Его поглаживания твердые и успокаивающие, и это вырывает из меня стон. — Я знал, что твоя кожа будет выглядеть великолепно с моими отметинами на ней.

Я не упускаю гордости в его тоне. Ему нравится, что он оставил на мне свои следы. Мне это тоже нравится. Что же это делает со мной?

— Я не могу нормально сидеть со вчерашнего дня, — я хотела захныкать, но вышло задыхаясь.

— Хорошо. Я был занят твоими мыслями, как и ты моими.

Он думал обо мне?

Я не могу это проанализировать. Его рука опускается на мою задницу. Сильно.

— А-а-а-а! — я вскрикиваю, когда жжение пронзает меня до глубины души, а на глаза наворачиваются слезы. Как такое болезненное может быть таким приятным?

— Это тебе за опоздание. — Шлепок. — Ты больше не будешь опаздывать, малышка, м? — Шлепок.

— Нет! — я кричу, а затем заглушаю жаждущий звук кожей. Уверена, что он может почувствовать мое возбуждение, если просто раздвинет мои стиснутые бедра. Мое лоно трепыхается, а соски пульсируют в лифчике.

Всего три шлепка, а я уже так жажду, что чувствую, как напрягся живот. Как будто боль усиливает мое удовольствие.

Доминик возвращается к массажу моей попки, и я стону от боли. Его прикосновения оказывают успокаивающий сюрреалистический эффект.