Соблазнённая

— Что там? — подали голос все остальные.

Ответить девица не успела — дверь резко распахнулась внутрь, отбросив девушку. Она упала на спину, нелепо взмахнув руками и раздвинув колени.

— О, а нас уже встречают!..

Громкий хохот. В дверном проёме несколько мужских фигур, явно не стражники.

— На выход, дамы! Да поживее…

С места никто не тронулся. Громыхнул выстрел.

— Живее!..

Одна за другой они потянулись на выход. Снаружи двое мужчин растаскивали трупы убитых стражников, заваливая их землёй и опавшими листьями.

— Джо, пересчитай потаскух!..

Заключенные попали в руки банды головорезов. Хуже ничего не придумаешь… Однако, оказывается, можно. Головорез оглядывал девушек и женщин разного возраста, словно скот, выставленный на продажу.

— Эй, тут две уже еле дышат..

— Кончай их без разговоров.

Двум несчастным перерезали глотки: той детоубийце и совсем уже дряхлой старухе.

— Глянь, какая..

Эмилию выдернули за руку. Раздались присвистывания и похабные шуточки. Один здоровяк демонстративно схватился за пах.

— Ну как, давай, а?

— Верни шлюху на место, — рыкнул предводитель, — затрахаете её за пару часов. И только. Товар пропадёт… Мы её продадим подороже.

Главарь лично занялся сортировкой, отделяя тех, кто был посимпатичнее и выглядел более здоровыми от прочих.

— Этих не трогать и пальцем. Четверых больных прикончить. Из оставшихся можете взять одну и развлечься.

Приказ был исполнен немедленно. Что один, то второй… Выхваченную из числа арестанток девицу нагнули над столом поваленного дерева и принялись насиловать. Едва друг друга не поубивали за право воткнуть жертве в числе первых, пока двое других головорезов резали глотки жертвам и прятали трупы…

Оставшихся вновь запихнули в повозку, значительно опустевшую к тому времени, и вновь пустились в путь. А ведь нас втрое больше, думала Эмилия. Более двадцати тощих, ослабевших женщин против шестерых крепких мужчин… И тут же усмехнулась своим мыслям. Бежать, но куда? Кругом — лес и безлюдные тропы.

Едва начало смеркаться, головорезы решили устроить привал и даже накормить свой товар. Сами же расположились у костра и грели озябшие руки, пили вино и смеялись своим шуткам.

— Эй ты, выпусти тех, что посимпатичнее. Погреться. Не то замерзнут… А они должны будут дорого стоить.

Вечерело и воздух холодал очень сильно. Кажется, что ночью должны были ударить первые заморозки. Заключенные обрадовано зашевелились, предвкушая, как будут греться у костра. Но головорез пускал только тех, кого выделили среди прочих, остальных растолкал прикладом ружья, не щадя рук и спин. Эмилию и еще трёх девиц грубо толкнули к костру, заставляя сесть на бревно. В руки сунули кружку с отчетливым запахом спиртного.

— Пейте.

Девицы обрадовались и даже с некоторой благодарностью взглянули на пленителей. Эмилии стало тошно. Как псины, благодарные только потому, что их не пнули в очередной раз. Вина пить она не стала, сделала вид, что пригубила, и, поставив кружку на землю, незаметно вылила содержимое.

— Ну что, обратно их?

— Нет, пусть здесь сидят. Кинь им чего-нибудь, чтобы не замерзли. И свяжи.

Главарь, как и большинство голововорезов, уже клевали носом: их сморило от съеденного и выпитого. Тела разомлели от пламени разведенных костров. Один из банды остался следить за кострами, чтобы не погасли. Время от времени он подкидывал в огонь ветки деревьев. Главарь наказал ему быть на страже и постоянно обходить территорию, но сторож был ленив, потому предпочитал греть бока полулёжа, прихлебывая спиртное. Эмилия, заметив, что один из головорезов по неосторожности оставил нож воткнутым в землю, потихоньку растолкала свою соседку.

— Ты чего?

— Там нож… Надо взять его. Мы перережем веревки и убежим…

— Куда? Кругом лес. Спи, пока дают.

Заключенная поежилась и натянула сползший плащ на плечи.

— Нас продадут, как скот. В бордель! — возмущенно зашипела Эмилия.

— Ну и что? Лучше чем в петле… Я и с места не сдвинусь. А ты только наживешь неприятностей.

— Помоги..! Я не дотягиваюсь.

— Я ничего не видела и крепко спала. Выбирайся сама, если так хочется.

Эмилия чуть со злости не задушила равнодушную к собственной судьбе девицу. Бордель? Лучше сдохнуть, пытаясь бежать, чем это! Она принялась наблюдать, выжидая, пока сторож окончательно уснёт и можно будет попытаться дотянуться до ножа. Прошло около получаса и, кажется, сторож захрапел.

Эмилия вытянулась, насколько позволяла верёвка — до ножа оставалось совсем немного. Запястья уже натирало изо всех сил. Ещё немного — и пальцы лишь скользнули по рукояти, схватив пустоту. Ещё чуть-чуть — Эмилия почувствовала, как верёвка в кровь стирает нежную кожу, но всё же рванулась и выхватила нож. Перепилила верёвки на ногах и руках, тихонько поднялась и двинулась прочь, в темноту ночи. Она опасалась делать резкие движения и шагала осторожно, затаив дыхание. Подошла к самой опушке леса и припустила, что есть мочи. И спустя несколько мгновений услышала как в отдалении раздаются голоса. Злые, встревоженные крики.