Соблазнённая

Эмилия выполнила просьбу. Максимилиан обхватил изящную ступню пальцами и поднёс её к своему рту, попеременно целуя пальчики. Язык коснулся подушечки каждого из них, дразнясь. Мужчина втягивал пальчики в рот по очереди, чувственно обводя их языком и посасывая. Эмилия задрожала: удовольствие на лице мужчины читалось так явно, что не могло не взволновать в ответ. Пальцы мужчины передвинулись выше, обхватывая колено. Максимилиан потянул девушку на себя. Она покорно легла рядом, положив голову ему на плечо, перекинула бедро через его ноги. Максимилиан чуть поморщился.

— Прости… У тебя же болит нога.

— Да, немного. И рука ноет после того, как моя любимая выстрелила в меня.

Эмилия приподнялась на локте и поцеловала Максимилиана.

— У меня не было выбора.

Мужчина обхватил грудь Эмили и, немного поиграв с затвердевшими сосками, положил горячую ладонь на едва округлившийся живот.

— Ты же знала, что носишь под сердцем моё дитя. На тот момент. Так? И всё равно выстрелила?

— Да. Дважды «да». Знала, но всё равно нажала на курок. Один раз за то, что удерживал меня в неволе и издевался, угрожая сделать бордельной девкой и подкладывать невесть под кого…

— Второй раз за то, что… взял тебя насильно? — с надломом в голосе спросил Максимилиан.

— Нет. В твоих действиях было много обиды за мои несправедливые слова по отношению к тебе. Второй раз я выстрелила в тебя за то, что сбежал на утро, как трус.

— Не мог смотреть тебе в глаза и видеть там самого себя, недостойного даже дышать одним воздухом с тобой.

— Сейчас у тебя достаточно времени в запасе, чтобы как следует загладить свою вину, Максимилиан.

Эмилия улыбнулась. В ответ суровое лицо мужчины неуловимо изменилось: разгладились морщины и потеплел взгляд, в глубине которого загорелся огонёк.

— Ты — моя самая большая и желанная ошибка, Эми… Все мои точные и выверенные схемы, над которыми я думал не один год, рассыпались подобно карточному домику с твоим появлением. Задолго до того, как тебя коснулось что-то из сотворённого мной, в мои вычисления закралась ошибка. С самыми красивыми губами на всём белом свете. Закралась мне под кожу и сбила прицел. Даже идея мести уже перестала казаться столь важной и необходимой. И я довёл дело до конца только потому, что потратил слишком много времени на подготовку, и бросать всё стало непозволительной роскошью.

— Надо было выстрелить в тебя ещё раз за то, что ты и после того, как поставил точку, вновь исчез.

Максимилиан прижался лбом к её лбу и положил руку на лобок, отводя бедро в сторону.

— Ты и без того выстрелила мне прямо в сердце. Собой. Разнесла его на ошмётки.

Пальцы мужчины коснулись чувствительного бугорка и мягко нажали на него. Вздох вырвался из приоткрытого рта Эмилии, сменившись стоном, когда Максимилиан начал растирать взволнованную плоть круговыми движениями. Подушечки пальцев разжигали маленькие огоньки под тонкой, мягкой кожей, заставляя тело девушки дрожать в предвкушении более острой и чувственной ласки, не заставившей себя долго ждать. Стремительное движение — к нежным лепесткам, дрогнувшим под его рукой. Ласковое касание их с одной и другой стороны — как прелюдия перед сыгранным первым аккордом — пальцами на лоне.

— Ты вся — во мне. Под кожей, вместо крови и вместо мыслей в голове. Я засыпаю, молясь не Богу, но твоему имени, и просыпаюсь только для того, чтобы попробовать его на вкус. Я притворяюсь, что это не просто имя у меня на губах, но ты сама пляшешь своим язычком, заставляя млеть от неги.

Пальцы мужчины кружили вокруг лона, истекающего соком желания. Эмилия двинула бёдрами вперёд, подставляясь под ласковые движения. Один палец скользнул внутрь. Движение мягкое и чувственное, заставляющее её глубоко вздохнуть, и застонать — когда к ласке присоединяется ещё один палец, двигающийся в том же ритме.

— Поднимись ко мне, Эми-и-и… Я хочу попробовать тебя всю. Хочу тебя — на своём языке.

От жарких, бесстыже откровенных слов полыхнуло лицо, но тело млеет и разгорается предвкушением. Понукаемая сильной рукой, Эмилия выполнила просьбу, упершись коленями по обе стороны головы мужчины. Она застыла, с замершим сердцем, которое, казалось, вот-вот разорвётся от щемящей нежности напополам с бушующей страстью. Рука Максимилиана легла на поясницу, заставляя девушку опуститься — на его губы, сомкнувшиеся на изнывающей плоти.

Эмилия не выдержала и громко застонала. Губы скользили по плоти, то мягко целуя, то безжалостно терзая. Язык Максимилиана ударил по кончику выступающей плоти. Быстрое прикосновение — подобно шаровой молнии, обжегшей кожу. Мгновенный спазм удовольствия раздробился множеством приятных покалываний, разлетевшихся по всему телу и торопящихся собраться обратно, прямиком в пульсирующий от откровенной ласки узелок.

Язык обвёл складочки и принялся кружить вокруг лона, приближаясь к горячему центру, послушно раскрывающемуся в ответ его настойчивым скольжениям. Он вбирал в рот любовную влагу, слизывая всё до последней капли, и чувственными посасывающими движениями вызывал новые капли росы.