Соблазнить негодяя

Минуту сидели молча. Мазерс явно предался воспоминаниям, и Стивену ужасно захотелось узнать, что именно он вспоминал сейчас. Быть может, ему стоит признаться, сказать, что ничего не помнит? Ведь перед ним сидел человек, который мог ответить на любые вопросы о происходившем в Крыму.

— Я вас не помню. Мазерс.

Здоровяк почесал голову.

— Не знаю, что и сказать, сэр. Я-то думал, меня непросто забыть, при моем росте, да и вообще…

— Понимаете, я тоже был ранен. Вы вернулись домой без руки, а я — без воспоминаний.

— Вы хотите сказать, что вообще ничего не помните?

— Совершенно.

Мазерс секунду обдумывал это признание.

— Я слышал, вам ядро в голову попало.

— Не уверен, осталась бы у меня после этого голова, но что-то произошло.

— Вы уж меня простите, сэр, но я бы на вашем месте радовался. Там ведь был сущий ад. Говорят, возле госпиталей в Ускюдаре почти пять тысяч бойцов похоронено.

— Пять тысяч, — прошептал Стивен. Как он мог забыть что-то настолько страшное? — Со дня на день ждут мира.

— Дай-то Бог, сэр! — Он покачал головой. — Как мы хорохорились, когда уходили оттуда! Ведь наша взяла, сэр. Но только, Господи, какой ценой!

Они снова помолчали, как будто слова, которые нужно было сказать, невозможно было выдавить из себя. Наконец Стивен спросил:

— Скажите, Мазерс, вы помните одну сестру, ее звали Мерси?

Мазерс покачал головой:

— Простите, сэр, не припоминаю. Но куда мне до вас, вы сестер гораздо лучше знали. Я помню, у вашей койки то одна, то другая дежурила.

— Меня интересует одна конкретная. Мерси. Мерси Доусон.

Мазерс усмехнулся.

— А, мисс Доусон! Как же, помню ее отлично. Истинный ангел. Трудилась без устали, не хуже самой мисс Найтингейл. Сколько раз я слышал, как она молится за ту или иную отлетевшую душу. Жаль, не повезло бедняжке той ночью. Я уж думал, она сразу после того уедет, но нет. Когда я снова угодил в госпиталь, она была там, держала меня за руку, пока другую руку отнимали.

Стивен почувствовал необъяснимое волнение. Ему не хотелось думать о том, что испытал Мазерс. Это был большой и грубоватый человек, не нуждающийся в жалости. Но другое, сказанное им, заставило Стивена покрыться холодным потом.

— Что с ней произошло, Мазерс?

— На нее напали, сэр. Хорошо, что мы проходили мимо, вы и я. Хотя было б еще лучше, если б мы успели до того, как первый мерзавец с ней закончил, а второй начал моститься.

У Стивена внутри заклокотало. Нет, не может быть! Он, верно, не так понял Мазерса, ведь Мерси как-то сказала, что он успел вовремя. Он спас ее.

Они ее избивали? Нет, идиот, они по очереди делали то, что может делать только один мужчина…

Он боялся, что ему сейчас станет дурно. Стивен попробовал зайти с другой стороны, молясь, чтобы на этот раз не ошибся.

— Но мы им задали жару, верно, Мазерс?

— Да, сэр. Особенно первому. Я думал, вы убьете эту мразь. А, может, и убили. Потом. Из очередного боя он не вернулся. Остальные двое тоже. Одному я помог остаться там навсегда, а о третьем позаботились либо вы, либо русские. Я всегда ставил на вас, сэр. — Он откинулся на спинку стула и облегченно вздохнул. — Никогда еще никому не признавался в этом. Да, снял груз с души.

Мазерс посмотрел на Стивена вопросительно, как будто ожидал ответного признания.

— Простите, друг мой, но, как я уже сказал, я не помню… ничего этого. Но уверен, что бы вы тогда ни сделали, поступили правильно. И надеюсь, что мне тоже хватило духу восстановить справедливость.

Мазерс кивнул и опустил взор на кружку. Потом допил эль и заказал еще.

Когда принесли заказ, Стивен поинтересовался:

— А мисс Уизенхант? Помните ее?

Мазерс почесал подбородок.

— Да. Красавица. Только совсем не такая душевная, как мисс Доусон. У нее всегда был такой вид, будто жизнь там ей была в тягость. Я знаю, это была тяжелая работа, то, чем они занимались. Какое там веселье! Но мисс Доусон всегда радовалась, когда кому-то помогала или облегчала страдания. Она улыбалась так ласково, что мы все вспоминали о доме и о том, ради чего сражаемся. Думаю, многие из наших в нее влюблялись. Интересно, что с нею стало?

— Ей не посчастливилось стать моей женой.

— Где она?

Оторвав голову от спинки кушетки, на которой она лежала, положив босые ноги на колени Лео, герцогиня посмотрела на стоявшего в двери Стивена.

— И тебе добрый вечер. Ты неважно выглядишь.

— Где она, черт побери? — повторил он, не желая выслушивать колкости матери.

Наверное, она это поняла, потому что торопливо произнесла:

— В голубой спальне.

Он бросился наверх, перепрыгивая через две ступеньки за раз. Такое напряжение отозвалось невыносимой болью в ноге, но он не обращал на это внимания. Оказавшись у нужной двери, он распахнул ее с такой силой, что она грохнулась о стену.

Мерси вскочила с кресла у окна, где она читала, книга с негромким стуком упала на пол. Сквозь ее белую ночную рубашку было видно, что она дрожит. Пальцы ее ног вжались в ковер. Потом к ней вернулось самообладание и она выпрямила спину. Его она не испугается. Ее никому не испугать.