Соблазнительные изгибы

– Давай, напомню, как приятно тебе было, малышка-репетитор.

Скольжу указательным пальцем по ее руке, но этот предатель замирает на мягкой коже чуть выше локтя.

Глаза Мейер на мгновение закрываются от моего прикосновения, и я хмурюсь. Приоткрыв рот, она готова издать тихий стон, но в последний момент сдерживается.

Смотрю на ее руку. Мурашки на коже?

Да ни хрена подобного.

Сегодня она так просто от меня не отделается, и мой палец снова щекочет ее кожу, но она отводит плечо назад, и моя рука опускается.

– Уходи, – качает она головой, отказываясь смотреть на меня.

Хочет отмахнуться, как будто мои прикосновения ничего не значат, но подозреваю, что ее тело говорит об обратном. Даже при отсутствии мурашек.

Я не понимаю ее и не знаю, что делать с вопиющим пренебрежением ко мне как к личности, поэтому делаю то, к чему привык. То, что умею.

То, чего все ожидают.

Играю с ней еще немного.

– Напомню, как ты извивалась подо мной и просила… – продолжаю я, приближаясь еще ближе и увеличивая громкость. – Молодец, что надела свитер. Он хорошо скрывает следы бурной ночи.

Мейер зажмуривается, затем, быстро распахнув глаза, прищуривается. Тяжесть в ее глазах заставляет меня отступить.

Я собираюсь объявить перемирие. Я не пытаюсь причинить ей боль. Просто развлекаюсь.

Но малышка-репетитор делает то, что удается немногим девчонкам, – она удивляет меня.

Отталкивается от стены, пучок на голове подпрыгивает в такт ее движению, и пространство между нами снова стирается. Она прижимается ко мне всем телом, и только я могу увидеть вспышку гнева на ее лице.

– Не волнуйся, папочка, – говорит она с похотливыми нотками в голосе. – Я не смогу забыть нашу ночь, даже если постараюсь.

Она отстраняется. Исчезла кокетливая сексуальность, которая сохранялась в ее позе и голосе целых пять секунд, теперь я вижу фурию, готовую нанести удар. В ее глазах полыхает огонь.

– Но поверь мне, я пыталась, – договаривает она.

В этом момент окружающие перестают притворяться, будто не подслушивают, и в открытую заливаются смехом.

Ухмыляюсь и не придаю этой шалости большого значения, потому что это всего лишь фальшивое представление, на которое я сам толкнул ее.

Стараюсь не пялиться, как она несется через двор и как гневно покачиваются ее бедра. Задница, которую я не могу увидеть, но чертовски хорошо представляю, дразнит меня, и я ничего не могу с собой поделать, смотрю и смотрю. Все мое внимание приковано к ней.

Как она вообще здесь оказалась в такое время? Никаких занятий по утрам, такие были условия. И?..

Мейер останавливается, чтобы поправить сумку, и я притворяюсь, что не слежу за ней. Жду, что она найдет повод оглянуться и посмотреть, стою ли я до сих пор там, где мы разговаривали, но этого не происходит.

Все это чертовски непривычно для меня. Раздражает.

Сильно.

Девушки всегда оборачиваются, верно? Кто она, черт возьми, такая, чтобы менять правила игры, в которую я с ней играю?

И какого хрена эти придурки пялятся в ту же сторону, что и я?

⁂

Неслыханная дерзость.

В квадрате.

Сегодня я дважды звонил малышке-репетитору.

Да, звонил, а не написал. Кто так делает? Никто, только я. И я так сделал после того, как она не ответила на четыре или пять моих сообщений и даже не потрудилась их прочитать: значка «прочитано» не было. Что еще оставалось делать?

У меня висит задание по анатомии, и она обязана мне помочь.

Какая разница, что там всего одна или две странички с легкими вопросами. Но, собственно, почему я должен готовиться к тесту самостоятельно, когда можно заняться этим с ней? Помощь мне – ее работа, за которую платят гораздо больше, чем кому-либо еще.

Первый раз я набрал ее, когда подъехал к стадиону, и еще раз – когда принял душ после матча. Оба раза безрезультатно.

Дерьмово.

Никаких дел в универе сегодня нет, а команда еще утром собиралась, чтобы просмотреть запись прошедшего матча наших соперников, так что заняться особо нечем, кроме домашней работы.

С тяжелым вздохом спрыгиваю со стола для пикников, на котором зависал последние сорок минут. С этого места хорошо просматривалась дверь Учебного центра, куда зашла и откуда не вышла кареглазая девушка, нужная мне. На двери написано, что они закрываются в пять, а сейчас уже семь; я вижу чьи-то силуэты в окнах, но это точно не она. Может, она в подсобке или еще где?

Ладно, в конце концов она перезвонит. Надеюсь.

Ха! Кого я обманываю, она никогда не делает того, чего я жду.

Может, если думать, что она не позвонит, то в итоге она позвонит?

К черту, сам себя запутал. В детство впал.

Раздраженный до чертиков, отправляюсь в единственное место, которое кроме бейсбольного поля позволяет мне отвлечься, – в спортзал.

– Что я вижу, Тобиас Круз собственной персоной! – кричит мой старый приятель Ной, когда я захожу в помещение.

Посмеиваясь, направляюсь туда, где он занимается с эластичными лентами.