Соблазны бытия

Этот всплеск по-настоящему шокировал Барти. Она пожалела о затеянном разговоре и стала извиняться. Ссора погасла, но Чарли оставался холоден и продолжал дуться на нее. Барти вновь прокрутила в мозгу их разговор, так и не находя оправдания бурной реакции Чарли. Взрослые люди всегда должны объяснять, куда и на что они тратят деньги, иначе деньги будут утекать сквозь пальцы. Барти вспомнилось предостережение Селии. Хаос в финансовых вопросах недопустим. Она стала думать о том, каким образом внести порядок в эту сферу их отношений. Возможно, ей просто нужно выделить Чарли определенную сумму. Барти едва заикнулась об этом, как последовали новые упреки в скупости, в отсутствии щедрости, причем не только материальной, но и духовной.

– Я и подумать не мог, что услышу от тебя такое, – сказал Чарли, прежде чем уйти из ее комнаты. – Я поверил твоим словам. Ты меня убеждала, что таких сцен у нас никогда не будет, что деньги у тебя не стоят на первом месте…

Сожаление Барти сменилось злостью. Неизвестно, сколько бы она злилась, если бы через несколько часов Чарли снова не пришел к ней. Судя по его лицу, он плакал. Чарли попросил прощения и сказал, что должен ей кое-что рассказать.

Оказалось, у него были ужасные долги, которые он безуспешно пытался погасить.

– Тогда почему ты молчал? Почему не сказал мне сразу? Я бы тебе помогла их заплатить, взяла бы для тебя заем или сделала то, что ты хочешь. Ты же знаешь, я действительно не трясусь над деньгами. Единственно, что меня угнетает… Я ведь почувствовала твой обман.

– Да, теперь я понимаю. Нужно было тебе сказать. Но мое финансовое положение не шло ни в какое сравнение с твоим. Представь, как тяжело мне было бы говорить о подобных вещах. То я говорю тебе о своей любви и предлагаю выйти за меня замуж, а через несколько минут вдруг завожу разговор о деньгах, и ты узнаешь, что мне нужна весьма крупная сумма. Наверное, лучше было бы так… Прости, я очень виноват перед тобой. Прости, дорогая.

Как всегда, он излагал мысли в ее ключе, показывая почти сверхъестественное понимание ее чувств. Барти охватило раскаяние. Она обняла Чарли, стала извиняться за свои слова и просить, чтобы впредь он ничего от нее не таил. Он обещал.

Долгов у Чарли было на несколько тысяч долларов. Он предложил Барти вернуть эти деньги; не сразу, конечно, а постепенно. Она не согласилась, сказав, что это глупо и она счастлива ему помочь. После этого какие-либо попытки разделить их финансы показались бы неуместными и оскорбительными.

У Чарли оставалась чековая книжка их совместного счета, и хотя своих долгов он больше не оплачивал, экономнее в тратах не стал.

Невзирая на слова о прощении, Чарли так и не простил Барти тот «допрос с пристрастием». Он брал реванш, обильно тратя деньги не на себя, а на девочек. Он намеренно водил Дженну и Кэти в места, которые не нравились Барти: в дорогие рестораны, на фильмы для взрослых. Это он надоумил их изменить внешность, чтобы обманывать билетеров. Чарли великодушно разрешал им не делать домашних заданий и не заниматься музыкой, покупал им украшения и одежду не по возрасту. Словом, покупал их внимание.

И это было ужасно. Барти потратила столько сил, внушая Дженне, что той не удастся беспечно катить по жизни на незаработанных деньгах. Дочь привыкла к этой мысли, и теперь Чарли безжалостно ломал достигнутое за восемь (если не десять) лет воспитания.

Но больше всего Барти тревожила податливость Дженны соблазнам жизни. Глупо, конечно, было ждать от двенадцатилетней девчонки фраз вроде: «Нет, Чарли, я не пойду в кино. Мне нужно делать уроки». Крохотная часть души Барти надеялась на такой ответ. А тем временем она теряла Дженну, чувствуя, как дочь неотвратимо отдаляется от нее.

В один из дней, когда они гуляли по Центральному парку, наконец-то вдвоем, Дженна взяла ее под руку и сказала:

– С Чарли нам стало гораздо веселее. Раньше придешь из школы – дома такая скучища. Ты вечно на работе, с Марией особо не поговоришь. А Чарли так отлично заботится о нас. Он делает все, чтобы мы только не скучали.

Ну как на это возразишь?