Соблазны бытия

– Да. И в том и в другом случае мое решение окончательно, – ответила Селия в своей привычной жестковатой манере. – Неужели тут еще могут быть сомнения? Венеция, ты работаешь в «Литтонс»… уже пятнадцать лет, если мне не изменяет память. И с каждым годом все успешнее. Согласись, что мне пора перестать мозолить вам глаза. Даже я это понимаю. Кстати, в последние годы ты и сама об этом говорила. Неоднократно и под разными соусами. На твоем месте я бы сейчас испытывала облегчение, а то и откровенную радость. Наконец-то! Думаю, Джайлз внутренне рад-радехонек… Только не надо попусту тратить время и пытаться это отрицать. Мы-то с тобой оба знаем, что это будет вранье. А сейчас, с вашего всеобщего позволения, я еду на ланч с лордом Арденом. После столь мрачного утра я заслужила право немного развеяться. Но я хочу, чтобы все мы снова встретились вечером, за обедом. Вот там и обсудим подробности.

* * *

И только когда она появилась в зале ресторана отеля «Риц» под руку со своим новым женихом (ближайшие друзья называли его просто Банни), одинаково спокойно принимая поздравления с помолкой и сожаления по поводу ухода из «Литтонс», ошеломленная публика с трудом поверила своим глазам, но отрицать очевидное не могла. Здоровье леди Селии оставалось превосходным. Она просто решила отойти от издательских дел.

* * *

Недоумение, ощущаемое в стенах издательства и за его пределами, тоже не удивляло. Кабинет Селии на втором этаже их здания на Гросвенор-сквер, куда «Литтонс» переехало почти семь лет назад, по-прежнему являлся сердцем издательства. И не важно, что Джайлз Литтон, ее старший сын, занимал должность директора-распорядителя, а Венеция Уорвик ведала финансовой стороной дела и странной новой наукой – или это было искусство? – называемой маркетингом. Не важно, что Джей Литтон заведовал редакцией… Все они так или иначе подчинялись Селии, хотя и не всем это нравилось признавать. Пусть Джайлз постоянно ворчал и ненавидел власть матери, Джей временами бунтовал, а Венеция считала, что может работать самостоятельно, никто из них всерьез не задумывался о полном уходе Селии из издательского процесса.

И вдруг она объявила, что уходит. Не на время, не частично, а полностью и насовсем. Уходит не только из «Литтонс». Селия добровольно оставляла то, что всегда было смыслом ее жизни, – работу. И все – ради нового замужества. Прожив с Оливером легендарный срок – почти пятьдесят лет, – выждав всего лишь год после его смерти, Селия торопилась стать графиней Арден, хотя и заявляла, что полностью от фамилии Литтон не откажется, и поселиться в его просторном шотландском доме, выстроенном два века назад. Шокирующая новость всколыхнула столичные литературные круги. Каким бы романтичным ни был дом восемнадцатого века в шотландской глуши, но это же так чертовски далеко от Лондона. Разумеется, у лорда Ардена был прекрасный дом на Белгрейв-сквер, но бо́льшую часть времени он проводил в Гленнингсе, как фамильярно называли замок Гленворт.

С тех пор как умерла его первая жена, известная своим пристрастием к молодым конюхам, лорд Арден бывал в Лондоне лишь наездами. Он считал себя сельским жителем. Ему нравилось ездить верхом, охотиться и ловить рыбу. Любовь к простым жизненным радостям уживалась в нем с любовью к оперной музыке. У лорда Ардена была своя ложа в Глиндебурне, а чтобы послушать божественную Марию Каллас, он мог запросто поехать в миланскую Ла Скала или парижскую Гранд-опера. Однако настоящее счастье он испытывал, когда, стоя по пояс в ледяной воде своей речки, подсекал семгу или верхом перемахивал через опасно высокие изгороди, преследуя шотландских лис. Но что, черт побери, будет делать в шотландской глуши эта изнеженная, привыкшая к изысканным нарядам и безупречным прическам леди Селия – горожанка до мозга костей?! Сейчас уже мало кто помнил, что она сама выросла на природе, в отцовском поместье. С лордом Арденом она познакомилась еще будучи совсем молодой, и встретились они не в тепличной обстановке лондонского ночного клуба, а на вечеринке в шропширском загородном доме. Оба под проливным дождем отправились на охоту, и Селия настреляла больше птиц, чем лорд Арден.

Разумеется, в их саге были и другие главы, когда они встречались при иных, крайне непростых обстоятельствах и в местах, пользовавшихся весьма дурной репутацией. Но сейчас, когда леди Селии Литтон было почти семьдесят, когда, овдовев, она испытала острое, щемящее чувство одиночества, у нее появилась идея фикс. Ее вдруг отчаянно потянуло вернуться к своим корням. И Питер Арден обладал волшебной способностью ее туда привести.

* * *

– Хочешь?

– Конечно?

– Беркли-сквер?

– Лучше бы Монпелье.

– Да, лучше. Поеду за тобой.