Соблазны бытия

– Какой потрясающий вид! И место совершенно особенное.

– Рада, что вам здесь нравится.

Барти проснулась в дурном настроении. Ей было противно, что этот человек стоит на этой веранде – веранде Лоренса, смотрит на океан сквозь дюны – дюны Лоренса. Ему здесь нечего делать. Это было вторжение под благовидным предлогом. Барти хотелось, чтобы Чарли поскорее убрался отсюда.

– Как Кэти? – осторожно спросила она.

– Гораздо лучше. Как вы и говорили, пенициллин сотворил чудо. У обеих лбы холодные. Кэти едва разлепила глаза, пробормотала: «Привет, папа» – и тут же опять уснула. Может, мы с вами пойдем и прогуляемся по берегу?

– Вы идите, – торопливо ответила Барти. – Пожалуйста, не подумайте, что я отказываюсь с вами гулять. Просто у меня взята с собой работа. Достаточно много. А вчера часть времени ушла… сами знаете на что. Вы прогуляйтесь, и потом будем завтракать.

– О’кей. – Он улыбнулся, но в глазах сквозило удивление. – Работа – дело святое. Конечно, в вашем обществе мне было бы приятнее, но надеюсь, я не заблужусь.

Барти стало стыдно за свою колючесть.

– Извините. Утро у меня – самое продуктивное рабочее время. Может, потом, днем. Могу свозить вас в Гемптон, показать местные достопримечательности.

Пожалуй, она нашла неплохой компромиссный вариант. Гемптон все-таки не Саут-Лодж. А здесь… Нечего ему здесь делать.

– Отлично. Не смею вам мешать.

Чарли наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Барти отпрянула. Это его задело.

– Извините, – пробормотала она и поспешила в дом.

Где-то в одиннадцатом часу утра, после обильного завтрака, приготовленного миссис Миллз, Барти предложила съездить в Гемптон. Ей совсем не хотелось туда ехать, но она испытывала неловкость за свою утреннюю резкость.

– Я с удовольствием. А девчонок с собой возьмем?

– Думаю, нет. Кэти сегодня лучше не выходить на улицу. Миссис Миллз последит за ними обеими.

– Вы правы, – улыбнулся Чарли. – Иначе они потянут нас туда, куда нужно им.

Они поехали вдвоем. Спустившись с холма, Барти свернула к Гемптон-роуд.

– Как здесь чудесно!

– Да, я очень люблю эти места. Здесь есть своя культурная жизнь. Пэрриш – музей искусства. И это не какое-нибудь жалкое собрание картин малоизвестных авторов. Нет, в нем представлены прекрасные полотна ранней американской живописи восемнадцатого и девятнадцатого веков… А это внушительное здание – здешний муниципалитет. Как видите, на колонны не поскупились. Можем доехать до Сэг-Харбора. Живописное место. Потом проедемся по Истгемптону. Кстати, там сейчас живет известный абстракционист Джексон Поллок. Вы даже увидите «Крикс». Это в районе Джорджика-Понд. Самое важное здание во всем Гемптоне. За приглашение туда люди готовы на что угодно. Там даже есть собственный театр. Говорят, в нем когда-то танцевала Айседора Дункан. В Истгемптоне мы могли бы выпить по чашечке кофе или даже…

– Барти, все это совершенно излишне, – очень деликатно возразил Чарли.

– Что излишне?

– Устраивать мне столь лихорадочную экскурсию.

– Было бы невежливо не показать вам здешние места.

– Я все понимаю. По крайней мере, мне так кажется.

– Что вы понимаете?

– Вас тяготит мое присутствие. Это особое место, которое принадлежало только вам и Лоренсу. У нас с Мэг тоже было свое особое место в Коннектикуте. Оно нам не принадлежало, но мы часто ездили туда. Поехали, когда поженились. Потом возили новорожденную Кэти, когда Мэг оправилась после родов. Я иногда езжу туда, но всегда один. Так что я хорошо понимаю ваши чувства. Необходимость делить то, что вам совсем не хочется делить ни с кем.

После этого Барти стало по-настоящему стыдно.

Чарли уехал под вечер и увез с собой Кэти. Барти и Дженна стояли на крыльце, провожая их.

– Он такой хороший, – сказала Дженна, на сей раз без всякого умысла. – Правда, мама? Так здорово, что он здесь побывал. Ему можно будет приехать еще?

– Там видно будет, – ответила Барти.

* * *

Джорди съехал из дома Адели. Он упаковал все свои вещи, одежду, книги, любимую портативную пишущую машинку и перебрался в небольшую квартиру в Сент-Джеймсе.

– Квартира вполне комфортабельная. Там есть комната для Клио, когда она будет меня навещать. Я бы хотел, чтобы выходные дочь проводила у меня. Надеюсь, мы сможем вполне цивилизованно об этом договориться. Если Нони захочет меня видеть, для нее моя дверь всегда открыта.

– Конечно захочет, – сказала Адель, вытирая заплаканные глаза. – Джорди, ну зачем ты уходишь? Пожалуйста, не делай этого. Останься. Я так тебя люблю.

– Я убедился, что это не совсем верно, – возразил он, его серые глаза потемнели. – Не настолько, чтобы поставить меня на первое место.

– Как я могу оттолкнуть родного сына, когда ему сейчас так плохо? Кто я буду после этого? Ты просишь о невозможном.

– В таком случае нечего снова затевать этот разговор. С тех пор как ему разрешили вернуться в Вестминстер, я что-то не заметил никаких перемен в его отношении ко мне. Если бы я увидел с его стороны хотя бы малейший прогресс, я бы… Честное слово, Адель, я и подумать не мог, что у нас с тобой дойдет до такого. Но…

Адель сделала последнюю отчаянную попытку: