Соболезнуем вашей утрате

– Вазочки мы не делали, мы делали подносы.

– Да без разницы. Я ухожу, мне нужно выпить кофе.

Она повесила чехол с камерой на плечо и с раздраженным видом зашагала к дощатой эстакаде. Ким заторопилась следом.

– Мне правда жаль, – произнес Нок, оборачиваясь к Эбби. – Я просто проспал.

– Не переживай. – Она сложила треножник и сунула под мышку. – У нас всего лишь фотокружок. Развлечение вне школы, ничего больше. А эти двое ведут себя так, будто мы репортеры на передовой.

– Ага, – поддакнул Нок. – Все, кто учится по углубленной программе, – такие зазнайки!

– Вообще-то я тоже из них, – напомнила Эбби. – Так что попрошу не обобщать.

– Извини. – Нок почувствовал, что краснеет.

– Можно сделать удачное фото и при таком свете. Попробуй использовать широкоугольный объектив и снимать так, чтобы солнце было с краю. Видишь вон ту террасу? – Она указала налево, где стояли кружком колонны из песчаника, под которыми пустовали две скамейки с видом на озеро. – Если показать в кадре эти колонны, на снимке будет за что зацепиться глазом, и композиция получится интереснее. Согласен?

– Ага. – Нок улыбнулся ей. – Спасибо тебе. Нет, правда.

– Видишь, не все из нас зазнайки. – Она махнула ему рукой и побежала догонять Майю и Ким.

Оставшись на пляже один, Нок переключил внимание на окружающий пейзаж. В поздневесеннем воздухе, прохладном и сыром, чувствовалось, однако, предвестие дневной жары. Туман испарился под яркими лучами солнца, от сияния которого, отражавшегося в воде, в глазах замелькали черные пятна. Поиграв с настройками камеры, Нок сделал несколько фотографий деревьев и неба, песка и воды. Он старался следовать совету Эбби, выстраивая кадр так, чтобы свет падал сбоку, а на задний план попадали колонны. Однако и это не помогало, весь процесс казался какой-то бессмыслицей. В конце концов, сколько миллионов людей – включая настоящих, профессиональных фотографов – снимали озеро Мичиган до Нока? Какой он может предложить новый, уникальный взгляд? Рекомендации для подготовки зачетного проекта, от которого все зависело, состояли всего из одного предложения: «Создайте отвечающее вашей личной эстетике произведение искусства, используя любые выразительные средства по вашему выбору».

Проблема была в том, что у Нока не имелось никакой личной эстетики. Он выбрал ИЗО, считая, что там не будет ничего сложного, и потому что не успел записаться на вводный курс по игре на гитаре. А «выразительное средство» выбрал мистер Хьюз. В начале недели он подозвал к себе Нока, чтобы обсудить его ужасающие оценки.

– Когда я смотрю твои работы за этот год… – Мистер Хьюз раскрыл большую папку из плотной светло-коричневой бумаги и недовольно оглядел кучу всякого мусора, составлявшего «портфолио» ученика, – мне совершенно ясно следующее: во-первых, рисовать ты не умеешь. Во-вторых, писать красками – тоже. В-третьих, у тебя также нет таланта к лепке, резьбе по дереву или камню, вышиванию, гравированию и изготовлению поделок. Ты даже прямо отрезать ничего не можешь!

Учитель поднялся и отпер высокий металлический сейф позади своего стола. Забравшись внутрь, вытащил фотокамеру на потертом ремешке, там и сям покрытую печатями «Собственность школы Линкольна».

– Единственным средством художественного выражения в рамках курса, которое ты еще не пробовал, остается фотография. Я очень надеюсь на этот вариант – что бы про меня ни говорили, ставить двойки мне на самом деле не доставляет никакого удовольствия.

– И что бы ни говорили обо мне, – в тон откликнулся Нок, – мне не доставляет никакого удовольствия их получать.

Мистер Хьюз еще раз перелистал портфолио – смазанный и малопохожий автопортрет углем, катастрофически неряшливо вышитый кораблик, расплывшаяся акварель, которая должна была изображать собаку, однако учитель принял ее за черепаху…

– Я бы очень хотел оказаться не прав в твоем отношении, – проговорил он, вручая Ноку фотоаппарат. – Так что за работу!

Охваченный обычным для себя унынием, когда дело касалось школьных заданий, Нок опустился на каменную скамейку у дорожки, ведущей к воде. Солнце пригревало спину, волны ритмично и неустанно накатывали на берег и вновь отступали. Откинувшись назад, Нок уже начинал засыпать, как вдруг промелькнувшее в голове далекое воспоминание, о котором он даже не подозревал, вырвало его из дремоты.